Чудесное рождение важнейшего из искусств.
Речь в этой главе пойдет о волшебном фонаре, перенесшем всю полноту жизни на белое полотно экрана — о кино.
«Когда родился кинематограф?
Почти все ответят на этот вопрос одинаково: «28 декабря 1895 года — на самом излете столетия, когда в подвальчике Гран кафе» на набережной бульвара капуцинок был устроен публичный киносеанс, и ошеломленные зрители впервые увидели на экране движущуюся фотографию — поезд подъезжал к станции — насмерть перепуганные, люди повскакивали со своих мест. Но железнодорожный состав, как предполагалось ими, среди столиков кафе не промчался.
Что же за чудо это было? Просто аппарат братьев Люмьер спроецировал изображение на экран. И вот началось.
Не прошло и трех десятилетий, после дня рождения кино, как оно успело стать величайшим из всех искусств и занять в сознании человечества равноправное место с литературой, театром, музыкой, живописью, скульптурой, существующими уже многие тысячелетия. Но произошло это лишь потому, что предчувствие движущегося и звучащего изображения возникло за много веков до технического изобретения кинематографа, и его художественные принципы рождались и столетиями зрели в недрах старших собратьев по искусству.
О новом искусстве не уставали спорить: «Кино — это видимая литература», — утверждали одни. — «Почему же литература? Кино — искусство изобразительное», — возражали другие. — «Конечно, говорящая живопись», — утверждали третьи. — «Почему же живопись? — удивлялись четвертые. — Ведь на экране движется фотография». — «Да, действительно, зрительный первоэлемент в кино — фотография. Но слово…»
Такой спор возникает постоянно, как только речь заходит об истоках кино. А оно живет себе своей перенаполненной жизнью, зачатой в недрах изобразительного искусства, созревает и рождает другое, сосуществуя с разными искусствами, обогащающими друг друга.
Обратим же свое внимание в глубь веком и рассмотрим поближе движущуюся камеру тех времен. Существовали тогда странники-савояры, которые кочевали по дорогам, переходя от селения к селению. Они носили с собой не только маленьких сурков, дрессированных обезьянок и собак, но и таскали на плече дощатый ящик, содержимым которого было некое оптическое устройство. Эти странники пристраивались на шумной базарной площади, и вокруг них тотчас собирались целые толпы первых нетерпеливых «кинозрителей». Прищуриваясь, они по очереди заглядывали в увеличительное стекло-окошечко и рассматривали движущиеся нарисованные картинки, раскрашенные от руки, которые савояр наматывал на катушку и, вращая ручку, протягивал сквозь окошечко своего ящика.
Но чего общего между бумажными «кинолентами» и фильмами, которые возникают на экране перед взглядом современного кинозрителя? Можно ли сопоставлять их? Сопоставлять их должно, потому что кино не начинает, а продолжает историю изобразительного искусства, историю древнюю, как само человечество. Кино сумело осуществить многовековые, но тщетные попытки статических искусств — оно передало на экране реальную последовательность движений. Еще древние египтяне опоясывали стены гробниц и храмов сплошными рядами последовательных повествований, располагая длинные длинные ряды фигур друг за другом, как строки в тексте.
А в самой знаменитой серии гравюр японского художника Хокусаи «100 видов горы Фудзияма» — один и тот же пейзаж показан в разное время дня и года. Гора Фудзи то приближается к зрителю, то удаляется от него, мы видим ее всю и с разных точек зрения: то от подножия через заросли кустарника, то с моря из рыбачьей лодки, то в снег, то в дождь, то в ветреную погоду. Глаз художника вырисовывает сюжет, проходят века, и объектив кинокамеры фиксирует на пленке решение глаза, фиксирует в мгновение ока. Это пластика фотографии в беге». (М. Андроникова)
«С технической точки зрения изучение природы сохранения изображения на сетчатке глаза началось с классической формы одного опыта — вращающегося диска Ньютона, который воссоздает белый цвет из всех видов солнечного спектра. Единственное пятно на поверхности стремительно вращающегося диска мы воспринимаем зрительно как замкнутый круг. Льющийся дождь или падающий град — как параллельные полосы. Всегда, когда мы смотрим на быстро движущиеся предметы, память нашего зрения видоизменяет их внешний вид.
Одним из излюбленных мифов романтизма, взлет которого совпадает с развитием техники, был миф о Прометее, укравшем небесный огонь для того, чтобы оживить глиняное изваяние. Великий Гете использовал этот миф в одном из главных эпизодов «Фауста», в котором говорится о попытке оживить Гомункулуса, являвшегося одновременно и андроидом алхимиков и механическим человеком, столь дорогим сердцам философов ХУШ века. Не прошло и пятидесяти лет со дня смерти Гете, как на экранах в темной комнате появились первые световые фигуры — одновременно материальные и нематериальные родственники его Гомункулуса.
В эпоху мечтаний о новом Прометее не так удивителен и поступок Жозефа Плато — молодого бельгийского профессора, который однажды жарким летом, не отрываясь, смотрит двадцать пять секунд на раскаленный диск полуденного солнца, пытаясь вырвать у светила его тайну, желая узнать предел сопротивляемости сетчатки человеческого глаза, и слепнет.
В течение последующих дней, которые он принужден был провести в темной комнате, Жозеф ничего не видел, кроме терзающего и подавляющего образа солнца, запечатленного на его сетчатке. Потом постепенно к нему возвратилось зрение. С неосмотрительной горячностью он немедленно возобновил свои работы по оптике, и в частности исследования способности человеческого глаза сохранять изображения. Он пожертвовал дорогим подарком природы — зрением ради своих опытов. Но за десять лет до этого ему удалось открыть поистине прометеевский секрет: формулу, позволяющую воспроизвести человека во всем многообразии его природы. Плато построил в 1832 году фенакистископ — маленький лабораторный прибор, простую игрушку, из которой, однако, выросло все современное кино, ибо в ней уже были заложены основные его принципы.
Слово «фенакистископ» происходит от греческих слов «обманщик» и «смотреть». Вот как описал его сам Плато: «Аппарат состоит из картонного диска с прорезанными в нем отверстиями. На одной стороне диска нарисованы фигуры с разными последовательными стадиями движения. Когда диск вращается вокруг оси перед зеркалом, то фигуры, рассматриваемые в зеркале через отверстие диска, представляются не вертящимися вместе с диском, а наоборот, кажутся совершенно самостоятельными и производят движения, присущие им.
Принцип, на котором основан этот аппарат очень прост. Если несколько предметов, постоянно меняющих форму и положение, будут последовательно возникать перед глазами через очень короткие промежутки времени и на маленьком расстоянии друг от друга, то изображения, которые они вызывают на сетчатке глаза, сольются, не смешиваясь, и человеку покажется, что он воочию видел предмет, постоянно меняющий форму и положение». Итак, чтобы изобрести кино, нужно применить принцип Плато к фотографии.
Фенакистископ был итогом пятилетних исследований способностей сетчатки человеческого глаза сохранять изображения. Ощущения, возникающие в наших органах чувств, не угасают сразу в тот момент, когда прекращается раздражение этих органов внешним предметом. Наш глаз изумителен, он способен сохранять световое изображение в течение некоторого времени после того, как перестает смотреть.
А вот еще один неожиданный момент, который вложил свою лепту в создание кинематографа. В то время люди увлекались скачками и однажды задумались о точном положении ног лошади при различных аллюрах. Около 1870 года замечательные наблюдения были сделаны в результате изучения следов на мягкой почве. Но здесь не были отражены места, когда все ноги лошади находились в воздухе, то есть совершенно не касались земли.
И вот однажды два калифорнийских миллионера поспорили на двадцать пять тысяч долларов о том, опирается ли лошадь всей своей тяжестью на передние или задние копыта. Фотографу, который должен был разрешить этот спор, дали неограниченный кредит. И он широко им воспользовался: приобрел лучшую партию объективов. Затем вдоль экспериментальной дорожки было построено двадцать четыре кабины, плотно прилегающих одна к другой. В двери каждой из них в отверстие вставлен объектив. Лошадь выпускают на беговую дорожку, поперек которой протянуты веревки от каждой двери. Бегущая лошадь разрывает из в определенные моменты своего бега. А разрыв веревки вызывает спуск затвора фотоаппарата. Таким образом лошадь сама себя снимает, и впервые в истории получилась серия моментальных снимков животного, находящегося в движении». (Ж. Садуль)
Но с лошадиным аллюром мы забежали несколько вперед. Прежде, чем снять фотографию, нужно было ее изобрести. Луи Жак Дагер – художник и изобретатель стал одним из создателей фотографии. Разработал первый практический пригодный способ фотографии — дагеротипию. Создавая в Париже диораму, которая представляла собой громадное сооружение с огромными полотнами, он для упрощения столь грандиозного замысла делал с натуры наброски камерой-обскура для создания иллюзии реальности в своей диораме Дагер не изобрел фотографию — это сделал до него Ньепс, французский художник но сделал ее действующей и популярной.
Для получения прибыли от своего произведения Дагер сначала попытался создать корпорацию путем общественной подписки, затем, потерпев неудачу, сделал попытку продать свое изобретение за четверть миллиона франков. Но никто из дельцов его не купил. Дальнейшие события показали, что они страшно прогадали. Тогда Дагер решил заинтересовать своим изобретением ученых. Они заинтересовались. Французская Академия наук предложила правительству купить патент у Дагера. Оно купило. Ученые, как всегда, оказались куда прозорливее дельцов. Сообщение о дагеротипии вызвало сенсацию. Дагер стал широко известным именно благодаря этому изобретению. Его диорама пользовалась большой популярностью.
Свою лепту в создание Кино вложил и американский изобретатель Томас Эдисон, который создал лампу накаливания и фонограф В 1891 году он получил патент на изобретение кинетоскопа — аппарата для демонстрации последовательных фотографий, снятых в движении.
Затем братья Огюст и Луи Люмьеры — родоначальники мирового кинематографа объединили действия киносъемочного и кинопроекционного аппаратов и показали свой первый фильм. Так закончилась фаза лабораторных исследований и началось царство кино.
«Оно устремлялось от первых движущихся фотографий-хроник — к очень сложному динамическому построению во времени и пространстве, от наивных комических погонь — к сложному драматическому и пластическому воплощению движения мысли — вот путь, в которое пустилось кино. Оно развивалось быстро не только благодаря чудесам техники, но и благодаря во многом еще неосознанному опыту, который в течение долгих столетий накапливало мировое искусство, предвосхитившее многие открытия кино, предугадавшее многие его поиски». (М. Андроникова)