Марко Поло – великий путешественник из Венеции.


</p> <p>Марко Поло – великий путешественник из Венеции.</p> <p>

Как экономическая необходимость осваивать дальние торговые пути, так и жажда странствий гнала некоторых представителей рода человеческого в неизведанные просторы. Те из них, кому улыбнулась Фортуна и позволила вернуться обратно, рассказывали об увиденных собственными глазами странах были и небылицы.

«Надо сказать, что средневековые люди не умели наблюдать, но были всегда готовы слушать и верить всему, что говорят. – считает историк-исследователь Жак Ле Гофф, — =Вскормленные, по существу, легендами, которые воспринимались как истины, они проносят с собой свои миражи, и их доверчивое воображение материализует их грезы и восторженные мечтания.

Земли Индийского океана населены диковинными людьми и животными, это мир монстров. Здесь существуют люди с ногами, повернутыми назад; лающие псоглавцы, живущие гораздо дольше, чем люди, чьи волосы в старости вместо того, чтобы седеть, чернеют; одноногие, укрывающиеся в тени своей поднятой ноги; циклопы; люди без головы с глазами на плечах и с двумя отверстиями в груди вместо носа и рта; люди, которые живут только за счет аромата единственного вида фруктов и умирают, если не могут больше его вдыхать.

Рядом с этими людьми-монстрами кишат фантастические нелюди, собранные из частей и кусков. Животное собрано из туловища осла с задними ногами оленя, грудью и лапами льва, конскими копытами, большим раздвоенным рогом, широким ртом до ушей, из которого исторгается почти человеческий голос; звери с человеческими лицами, телом льва, хвостом скорпиона, голубыми глазами, кровавым цветом лица, чей голос подобен шипению змеи, и в довершении всего – людоеды. Такова сюрреалистическая антропология Средневековья.

Благодаря этим безудержным фантазиям Запад избавлялся от заурядной реальности своей фауны, находил бескрайнее поле творческого воображения природы и Бога, жил в иллюзии чрезмерности и причудливости, наслоений и беспорядочных смешений, придуманных в бредовом и ограниченном мире.

С грезой о богатстве связана греза о фантастическом изобилии. Однако оно мало доступно, ибо чудовища часто оказываются преградой человеку на пути к желанному богатству: драконы Индии сторожат несметные сокровища, золото и серебро, не дают человеку приблизиться к нему.

Греза о неведомом и бесконечном, космический страх живут в легендах об Индии. Но христианская мечта имеет и более высокую цель – найти дорогу к земному раю. Ибо именно в пределах Индии размещает его средневековое христианство».

Средневековая же география под Индией подразумевала всю юго-восточную и восточную Азию, то есть Индостан, Индокитай, Китай и Японию. Ты, мой дорогой читатель, уже предпринял одно путешествие в дальние края с русским купцом и путешественником Афанасием Никитиным, теперь же обрати свое внимание на смуглого босоногого мальчишку, который несется сломя голову через мост венецианского канала с ватагой подобных ему сорванцов, нарушавших покой достопочтимых горожан. Это Марко Поло – будущий великий путешественник в своем отроческом возрасте.

«Марко никогда не видел ни отца, ни матери. Его отец Никколо уехал, оставив дома беременную жену. Она умерла при родах и мальчик вырос в семье донны Флоры, среди ее законных и побочных детей.

Донна Флора часто бушевала. Она ругала всех и вся.

— Трепанная мочалка! Пес паршивый! Лентяй! – поносила она Марко. Дальше следовали выражения, застревавшие в горле у ханжей, а в судебных разбирательствах считавшиеся богохульствами, но и венецианцы, и венецианки употребляли их в каждую минуту с большой энергией.

Как всякий венецианец, Марко мечтал разбогатеть, плавая под осеняющим наживу лазоревым флагом Венецианской республики. Снискать уважение сограждан, жениться на красавице из знатной семьи, иметь под рукой верных телохранителей и слуг, к почтенному возрасту надеть пурпурную мантию сенатора, а, может быть, и шапочку дожа – все было возможно в процветающей веселой Венеции.

Богатство поможет ему увидеть порты Англии, куда плавают за оловом и сельдью, побывать в огромном, многоязычном Константинополе, у русов, населявших северные леса, скупать драгоценные меха и речной жемчуг, проплыть от диких татарских степей до Аккры – крупнейшего порта Сирии, и до Александрии, если благосклонна будет судьба, дойти по неведомым путям до сказочной страны индов, полной несметных сокровищ и чудес». (В. Пронин)

Марко Поло родился в Венеции около 1254 года, когда, как уже было сказано выше, его отец Никколо и дядя Маффео надолго покинули родной город, занявшись торговлей с Востоком. Сначала они вели торговлю в бассейне Черного моря – от Константинополя до Крыма. В нынешнем Судаке имел свой торговый дом старший из братьев Поло — Марко, в честь которого и был назван его племянник. Младшие братья значительно расширили круг товарооборота старшего брата. Они добрались до ордынских городов на Средней и Нижней Волге, а так же до Бухары, Монголии, Китая и, заручившись поддержкой при дворе самого великого хана Хубилая, с его поручениями вернулись в Венецию через пятнадцать лет. Тогда-то Никколо и увидел своего сына Марко, достигшего уже юношеского возраста. Через два года братья Поло вновь отправились в Китай, взяв с собой семнадцатилетнего Марко.

Когда корабль отчалил от берега, Марко взглянул на оставшуюся за кромкой борта «пригоршню островов, рассыпанных по лагуне. У самой воды тесно стояли деревянные дома на сваях и каменные церкви. Все дальше и дальше отъезжал он от россыпи бестолково застроенных островов, усыпанных мусором и сотнями мостов, увязанных в одно целое. Они горбатыми арками нависли над водой, их византийское изящество не сплеталось в гармонии с соломенными крышами и затхлой вонью каналов, откуда несло плесенью, гнилой рыбой и солью. Этим запахом пропитались жилища и церкви, волосы красавиц и лохмотья нищих.

Сейчас город на воде засыпает. Десятки каналов перегораживают на ночь цепями. В темной воде отражаются звезды. Дымятся каналы. Венеция дремлет в сером полумраке, ее набережные пустынны. Жители, грабители, убийцы отошли ко сну. С утра множество гондол снова заснуют по зеленой воде каналов. В глазах зарябит от пестро одетой, спешащей во всех направлениях толпы». (В. Пронин)

Но Марко этого уже не увидит. Его будет нести глубокое и мерное дыхание Океана. И никто не знает, когда он вернется в свою родную просоленную морскими ветрами Венецию, да и вернется ли?..

Путь троих путешественников проложен был дальше по великому «Шелковому пути», пути единственному и опасному, пути, на котором необходимо было соблюсти все возможные меры предосторожности. Они прошли его. Они направились к новой столице монгольского хана Хубилая, которая основалась на месте нынешнего Пекана.

Совершенна иная картина предстала в изящной туманной дымке перед глазами изумленного Марко. «Дикие гуси летели со звонким гортанным криком над синей гладью Янцзы, над буйством вспененной рыжей Хуанхэ, над Юйхэ – Великим каналом. Десятки больших джонок с плетеными тростниковыми домиками на корме покачивались на их волнах.

На залитых водой полях крестьяне погоняли быков, волокущих грубые деревянные сохи. Медленно текли в зеркале рисовых полей облака, на тополях с морщинистой корой поправляли прошлогодние гнезда аисты, долины млели в блекло-зеленой дымке, и теплый ветер трепал по склонам холмов седые метелки пустынного чия. Весна опустилась на землю Хань.

Но ни одна девушка с нежным лицом и приподнятыми бровями не выходила, ступая крошечными ножками, в абрикосовый сад, не брала изогнутый пятиструнный цинь и не исполняла изысканную мелодию. Пестрые акробаты не показывали на улицах представления в страшных масках под грохот барабанов и медные стоны гонга. Розовощекие дети с радостными криками не запускали в облака раскрашенного бумажного дракона…

Тишина царила в стране Хань – музыка и веселье разрешались лишь при дворе великого хана, которым прежде был Чингисхан, завоевавший Китай, а сейчас его внук Хубилай.

Вот на краю мощеного тракта остановился длинный ряд одногорбых верблюдов, навьюченных тюками в полосатых чехлах. Седобородый начальник каравана и погонщики в белых наголовниках вошли во двор.

Смотритель поклонился караванщикам и спросил через китайца-толмача:

— Откуда караван и куда направляется?

Никколо ответил с достоинством:

— Если вопрос задан из любопытства, я отвечу на него из учтивости. Если же языком смотрителя говорит служебный долг, я отвечу с усердием. Переведи, сказал он толмачу: корабли пустыни прибыли с товарами для великого хана монголов. И дары эти составлены из платьев румийских, тканей венецианских и одежд александрийских, из шлемов фракийских и мисирских, из лат, седел, уздечек, стрел, дротиков и мечей калджурских – все с инкрустацией из золота и серебра.

Караван пропустили.

Надо сказать, что хан Хубилай весьма охотно привлекал к себе иностранцев, казавшихся ему более надежными, нежели китайцы, которые справедливо неприязненно относились к монгольским завоевателям. Марко оказался среди привилегированных иностранцев. Он вырос при дворе татарского хана, превратившись из застенчивого юноши в исполнительного чиновника, смелого воина и хитроумного разведчика. Он чувствовал себя избранником судьбы, подарившей ему огромный мир, неизвестный жителям европейских городов, и позволивший в расцвете молодости испытать все радости, возможные в завоеванных монголами империях Цинь и Сун, территория которых простиралась от Северного до Южного Китая.

Однажды отец сказал ему:

— Да, сын мой, твое возвышение на службе татарского владыки наполняет ветром радости наши паруса. Ты уже стал мужчиной, и я не боюсь, что избалую тебя непомерными похвалами.

— Клянусь Господом Богом и святыми угодниками, ты стал любимцем хана, — поддержал отца дядя. — Вот и сегодня неспроста приказано явиться к утреннему выходу. Что и говорить, судьба еще не повернулась к нам задом!

Марко посмеивался, слушая самодовольные речи стариков. Его глаза уверенно блестели, грудь дышала ровно, — он был спокоен, как умудренный опытом царедворец.

Но пресыщение не коснулось души Марко Поло. Сложные поручения хана, требовавшего от своих доверенных решительности и быстрого исполнения, многодневные походы через горы и пустыни, осады городов, стычки с разбойниками и дикими племенами Тибета, интриги и вражда между придворными – все это тоже было его жизнью. Дороги закаляли его тело, а сложная обстановка монгольского двора развила и укрепила ум. Он говорил по-татарски, по-персидски, по-уйгурски, по-арабски и овладел четырьмя письменностями. Со временем Марко стал наместником области Янчжоу-фу». (В. Пронин)

В своем литературном произведении под названием «Книга», написанном много позже, Марко Поло, отнюдь не страдавший чувством ложной скромности, так описал отношение монгольского хана к его яркой особе:

«Как увидел великий хан, что Марко, человек умный, послал он его гонцом в такую страну, куда шесть месяцев ходу; а молодчик дело сделал хорошо и толково. Дивился великий хан и говорил: востер не по летам, беспримерно быть ему мудрецом и человеком важным. Других гонцов называл он глупцами и незнайками, и говорил, что хотелось бы от них услышать не только об одном том, зачем гонец послан, но вестей, и о нравах, и об обычаях иноземных. Марко же знал все это, примечал все обычаи и диковины и умел пересказать великому хану обо всем.

— В частности, в Малой Армении много городов и городищ, а от охоты на зверей и на птицу потехи много. Но, скажу вам, страна сильно нездоровая. В старину здешние дворяне были храбры и воинственны; теперь они слабы и ничтожны, и только пьянствуют.

В Великой Армении, скажу вам, на высокой горе – Ноев ковчег.

В Туркмении чтут Мухаммеда и следуют его закону; люди простые и язык у них грубый. Выделывают тут, знайте, самые тонкие и красивые в свете ковры, а также ткутся отменные, богатые материи красного и другого цвета.

В Грузии царь всегда называется Давид-мелик, что по-французски значит «царь Давид»; подчиняется он татарам. Грузины красивы, мужественны, отменные стрелки и бойцы в сражениях. Они христиане греческого исповедания. Выделывают тут шелковые и золотые ткани. Там таких красивых нигде не увидишь, гор, ущелий. Крепостей здесь много, и татары не могли подчинить эту страну вполне».

Еще больше, чем о странах, хан любил слушать о нравах разных народов. Марко знатно удовлетворял его желание.

— «Расскажу вам об одном человеке — башмачнике, был он человек добрый, веры искренней и жизни хорошей. Слышал он много раз, как читали в Евангелии: если око твое соблазнится тебе на грех, вырви его из главы, ослепи его, да не введет оно тебя в грех.

Вот раз в дом этого башмачника пришла красавица покупать башмаки; сначала хозяин, не глядя на ноги, стал примерять башмаки, а потом взглянул на ноги, и красавица показала их ему, и, говоря по правде, ноги были так хороши, что лучше и желать нельзя было. Добродетельный человек соблазнился, любовались его глаза ее ногами.

Как ушла женщина, стал он про себя думать: «О чем ты помышляешь, о беззаконник и изменник? Глазам, что меня соблазняют, следует отомстить!» Взял он потом шило, наточил его да и воткнул в самую середину глаза; выковырнул его так, что потом никогда им больше не видел. Вот так-то, как вы слышали, попортил башмачник себе глаз. Был он, по правде сказать, добрый и святой человек.

Когда же собрался на равнине народ, христиане и сарацины, стал тут башмачник на колени перед крестом Христовым и простер руки к небу; много молился он Спасителю, чтобы гора сдвинулась. Кончил он молиться, не прошло и получаса, гора тронулась и стала двигаться. Увидели это калиф и сарацины и диву дались; многие обратились в христианство, и калиф стал христианином. Так-то свершилось это чудо».

Хан промолчал. Неуютно он себя почувствовал, услышав о христианском чуде. А вот над следующей историей хан вдоволь посмеялся.

«В стране Мулект в старину жил горный старец. Развел он большой отличный сад в долине между двух гор; такого и не видано было. Были там самые лучшие в свете плоды. Настроил он там самых лучших домов, самых красивых дворцов; они были золоченые и самыми лучшими в свете вещами разукрашены. Провел он там каналы; в одних было вино, в других –молоко, в третьих мед, а в иных – вода. Самые красивые в свете жены и девы были тут; умели они играть на всех инструментах, петь и плясать лучше других жен.

Сад этот, толковал старец своим людям, есть рай. Развел он его таким точно, как Мухаммед описывал сарацинам рай. Приказывал старец вводить в этот рай юношей от двенадцати до двадцати лет; но сперва их поили, потом сонными брали и вводили в сад; там их будили.

Юноша просыпался и видел все то, что я вам описывал; жены и девы весь день с ним; все, что хочет, у него есть; и не вышел бы оттуда по своей воле. Проснутся юноши, идут к старцу и почитают его за пророка. И им снова в рай хочется; готовы они на смерть, лишь бы только попасть в рай; не дождутся дня, когда идти туда».

Посмеявшись, татарский хан Хубилай сделал для себя серьезный вывод: мусульманин пойдет грудью на меч – смерть его не пугает.

Марко Поло, служа внуку Чингисхана, оставил о его деде-завоевателе многих земель вполне лестные отзывы:

«Увидел Чингисхан, что много у него народу, вооружил его луками и иным ихним оружием и пошел воевать чужие страны. Покорили они восемь областей; народу зла не делали, ничего у него не отнимали. Как узнает великий хан, что у такого-то пал скот, приказывает дать ему скотину, помогает ему и в тот год податей с него не берет. Великий хан раздает хлеб своему народу. Всякому, скажу вам, кто придет ко двору за хлебом, отказа в нем нет; у кого хлеба нет, всякому он дается. Уводил хан людей с собою покорять другие народы. А народ видит, что правление хорошее, царь милостив, и шел за ним охотно.

Вот послал хан своих послов к попу Ивану, и было то в 1200 году, наказал он ему, что хочет взять себе в жены его дочь. Услышал поп Иван, что Чингисхан сватает его дочь, и разгневался.

«Каково бесстыдство Чингисхана! – стал он говорить. – Дочь мою сватает! Иль не знает, что он мой челябитец и раб?! Идите к нему назад и скажите, сожгу дочь, да не выдам за него; и следовало бы его как предателя и изменника своему государю смертью казнить!»

Услышал Чингисхан срамную брань, надулось у него сердце и чуть не лопнуло в животе. Напоследок заговорил, да так громко, что все кругом услышали; говорил он, что и царствовать не захочет, коли поп Иван за свою брань не заплатит дорого, дороже, нежели когда-либо платили за брань, говорил, что надо вскорости показать, раб ли он попа Ивана. Созвал он свой народ, а поп Иван услышал, что идет на него Чингисхан, посмеялся и внимания не обращает.

Пришло время, битва между ними началась. Жестоко бились обе стороны; злее той схватки не видано было; много было бед для той и другой стороны, а напоследок победил-таки Чингисхан. И был тут поп Иван убит. Пошел дальше Чингисхан покорять свет. Поцарствовал он еще шесть лет, и попала ему стрела в коленку, от той раны он умер. Жалко это, был он человек удалой и умный».

Вот как нелицеприятно отозвался Марко Поло о князьях русских – поп Иван. Поп – прозвище оскорбительное, поповый толоконный лоб бей перебей, а до него все равно не дойдет. Кто знает, быть может, такое общественное мнение о Руси существовало у многих в те стародавние времена?

В другом отрывке Марко Поло оставил о Руси вот такое воспоминание: «Русь – большая страна не севере. Живут тут христиане греческого исповедания. Тут много царей и свой собственный язык; народ простодушный и очень красивый; мужчины и женщины белы и белокуры. Дани они никому не платят, только немного царю Запада – хану Золотой Орды. Ему платят дань и никому больше. Еще знайте, по истинной правде, самый большой холод на свете здесь; трудно от него укрыться».

Великий монгольский хан победил не только попа Ивана, а и царя Мяна.

«Царь Мяна был сильный: много у него было и земель, и богатства, и народа; великому хану он не подчинился. Стал этот царь делать вот какие приготовления; было у него две тысячи больших слонов; и на каждого слона приказал он приделать деревянный теремец, крепкий, красивый и приспособленный к бою; в каждом теремце было по двенадцать воинов. Когда военачальник татар узнал наверное, что царь Мяна идет на него с великою силою, стал он побаиваться; но татары виду не дают, что испугались, стоят себе смело и храбро. Выступили они против врага стройно, в порядке. Сошлись, и, как нужно было уже начинать схватку, увидели кони татар слонов, да испугались до того, что не смогли татары вести их на врага и повернули назад. А царь Мяна со своими воинами да слонами идет вперед.

Увидели это татары, взбесились и не знают, что им делать; было им ясно, что коли не смогут повести своих коней вперед, так все и погибнут. Умно, однако же, распорядились, сделали вот что: взялись за луки, нацелили стрелы, да и стали стрелять в слонов. Стрелять они умеют ловко и слонов изранили жестоко. Израненные слоны повернули назад, да и побежали на своих; бегут грузно, словно свет разваливается; и перед лесом не остановились, ворвались туда, теремцы разваливаются, ломают и разрушают все.

А татары помчались на царскую рать; началась тут жестокая перестрелка. Поднялся такой шум и крик, грома Божьего не расслышать. Злая была драка, татары, по правде сказать, победили. Побежали царские ратники что есть мочи; а татары за ними следом, гонят, бьют, убивают без пощады; жалость была смотреть. Потом татары более двухсот слонов переловили в лесу; начиная с тех пор завелось у великого хана много слонов».

О татарах, среди которых жил Марко и которым служил верой и правдой, он пишет с уважением, хотя, многое в их жизни должно было бы ему казаться весьма странным и неприемлемым.

Посудите сами.

«Сказать по правде, никто здесь ни за что не женится на девственнице; девка, говорят татары, коли не жила со многими мужчинами, ничего не стоит. Поэтому и женятся-то они вот так: придут сюда иностранцы и раскинут палатки для побывки, тотчас же старухи из деревень и замков приводят к ним дочерей и отдают их странникам на волю, чтобы те жили с девками; а странники девок берут и живут с ними в свое удовольствие.

А когда путешественник захочет уходить, должен он ей подарить что-нибудь, какую-нибудь вещицу, чтобы девка могла, как замуж выйдет, удостоверить, что был у нее любовник. Каждая девка так-то почитает нужным носить на шее более двадцати разных подарков: много значит у нее было любовников, с которыми жила, тем милее она и тем охотнее на ней женятся: она, дескать, красивее других. Раз женился, жену любят крепко и чужую жену трогать почитается за большой грех и того греха остерегаются.

У хана же все по-другому. Нужно знать, что для великого хана выбирают в роде самых красивых сто девок и приводят их к нему; великий хан приказывает дворцовым женщинам смотреть за ними, а девкам спать с теми вместе на одних постелях для того, чтобы разведать, хорошо ли у девок дыхание, девственны ли они и совсем ли здоровы. После этого начинают они прислуживать великому хану вот таким образом: три дня и три ночи по шести девок прислуживают великому хану и в покое, и в постели; всякую службу исправляют, а великий хан все, что пожелает, то и делает с ними. Через трое суток приходят другие шесть девок, и так во весь год, через каждые три дня и три ночи меняются шесть девок.

Есть у татар чудный обычай. Если у двух людей помрут, у одного сын лет четырех или около того, а у другого дочь, они их женят; мертвую девку дают в жены мертвому парню, потом пишут уговор и сжигают его, а когда дым поднимается на воздух, говорят, что уговор понесло на тот свет, их детям, чтобы те почитали друг друга за мужа и жену. Играют свадьбу, разбрасывают еду там и сям и говорят, что это детям на тот свет. А как кончается все это, почитают себя за родных и родство блюдут так же, как бы их дети были живы.

Душу татары считают бессмертной в том смысле, что тотчас после смерти человека она переходит в другое тело; смотря по тому жил ли человек хорошо или дурно, душа переходит от хорошего к лучшему или от дурного к худшему. Если это был бедный человек и вел себя при жизни хорошо и скромно, то он после смерти возродится от дворянки и сам будет дворянином; потом он родится от государыни и будет государем; поднимаясь все выше и выше, он, наконец, доходит до Бога. Если же он вел себя дурно, то он, если был сыном дворянина, возрождается как сын крестьянина, потом возрождается собакой и спускается все к более презренной жизни.

Есть у татар и такой обычай: когда кого присудят к смерти и по воле государя казнят, берут они то тело, варят его и едят, а кто умрет своей смертью, того никогда не едят. По наговору да по колдовству ловких знахарей-бакши полные чаши сами собой поднимаются и несутся к великому хану. Десять тысяч людей видели это; истинная то правда, без всякой лжи. В некромантии сведущие скажут вам, что дело такое возможное.

А когда великий хан живет во дворце, и пойдет дождь, или туман падет, или погода испортится, мудрые его звездочеты разгоняют тучи и дурную погоду около дворца; повсюду дурная погода, а у дворца ее нет. Знахари эти зовутся тибетцами и кашмирцами; то два народа идолопоклонников; заговоров и дьявольского колдовства знают они больше, нежели кто-либо; все их дела – дьявольское колдовство, а народ уверяют, что творят с божьей помощью и по своей святости.

В Канбалу – монетный двор великого хана, да такой, что про великого хана сказать можно – алхимию он знает вполне, и вот почему. Приказывает он изготовлять вот какие деньги: заставит он набрать коры от тутовых деревьев, да нежное дерево, что между корой и сердцевиной, и из этого нежного дерева приказывает изготовить папку, словно как бумагу; а когда папка готова, приказывает он из нее нарезать вот как: кусочки разной величины, и ко всем кусочкам приложена печать великого хана.

Изготовляется такое множество денег, что все богатство в свете можно на них купить. Распространяют бумажки по всем областям, царствам, землям, всюду, где они властвуют, и никто не смеет, под страхом смерти, их не принимать. Все его подданные повсюду, скажу вам, охотно берут в уплату эти бумажки – за товары, за жемчуг, за драгоценные камни, за золото и за серебро: на бумажки все могут купить и за все ими уплачивать; бумажка стоит десять безантов, а не весит ни одного».

Еще только выходящая из варварских времен Европа в те времена и помыслить себе не могла о бумажных купюрах – удобных эквивалентах всех материальных благ на свете. Для нее было чудом – бумагу поменять на ценный товар. Чудом же был и каменный уголь, которым можно топить лучше, чем дровами. Вот что пишет Марко Поло о нем:

«По всей области Китай есть черные камни; выкапывают их в горах, как руду, и горят они, как дрова. Огонь от них сильнее, нежели от дров, он продерживается во всю ночь, до утра. Жгут эти камни, потому что дешево, да и дерева сберегаются».

Правила этикета во дворце великого хана весьма разнообразные. Вот к примеру, «каждый барон или дворянин постоянно носит с собой небольшой и красивый сосуд, в который плюет, пока находится в зале, так как никто в зале не смеет плевать на пол; плюнув, он прикрывает сосуд и ставит его в сторону. У них есть также красивые сапожки из белой кожи, которые берут с собой; придя во двор, откуда войдут в залу, когда их позовет государь, они одевают эти белые башмаки, а другие передают слугам, чтобы не запачкать великолепных, искусно сделанных шелковых разноцветных ковров, шитых золотом».

Марко тоже приобрел себе сосуд для плевков и белые сапожки. Идет время. Он возмужал, ему уже тридцать лет.

«Третий год он властелин и судья, правит именем великого хана, своевременно шлет в Ханбалык дань богатых городов. Его стремительные гонцы несут великому хану грамоты с монгольскими письменами, означающими благодарность и преданность.

Каждый день желтолицый евнух приближается на цыпочках к нему и принимается осторожно почесывать его тело изящной лопаточкой из слоновой кости. Евнух покачивает головой и вздыхает. Разве таким должно быть тело знатного вельможи? Где его соразмерность, белизна и дородство? У этого грубого семуженя грудь, живот и ноги поросли густыми волосами, похожими на шерсть зверя. Под смуглой кожей перекатываются могучие мышцы, что пристало скорее борцу, чем любимцу вечного неба. И зубы его блестят в бороде, как оскал демона, и весь он неприятно жилист, крепок и кряжист. Для жителей Поднебесной Марко был тяжелоступающим варваром из скудных и грубых западных стран.

Однако юные монголки, станом подобные тростнику, лицом – цветущему лугу, а глазами – глазам рассерженной рыси и китаянки, которые бледны нефритовой бледностью, любят Марко. Они прелестны.


Их волосы-тучки, что легкие крылья цикад.
Бабочки-брови над домом весенним парят.
Алые губки что сочные вишни плоды.
Белые зубки что ровные яшмы ряды.
Крохотной ножки почти незаметный шажок.
Песнею иволги тонко звенит голосок.

Девушки Востока показывают Марко чудеса их причудливого и замысловатого мира.

Вот одна из них провела Марко через несколько просто обставленных комнат чертога «Абрикосового опьянения». Потом они спустилась в темный подвал, девушка нащупала край деревянного сундука и слегка его надавила. Крышка со скрежетом поднялась, открыла ход, освещенный масляным фонарем. В конце подземного коридора у дверей, покрытых красной лаковой росписью, стоял бронзовый слуга и держал в руке серебряный шар. Девушка наступила на щеколду у порога, шар покатился по нарочно устроенному желобу, задевая звенящие колокольчики, и упал в вазу, соединенную с хитроумным устройством: на коралловой дверце запели искусственные соловьи, колотушка неожиданно ударила в гонг, и двери распахнулись.

Медленно ступая, Марко сошел вниз по лестнице. Его руки еще пахли жасмином – это запах юной китаянки, выросшей в знатной семье. Она смотрит на южную луну, поет детским голосом и играет на лютне с перламутровым узором. Переливчатые звуки покоят душу, усыпляют встревоженные мысли, пробуждают сладостное ночное томление.


Круглый обод луны показался на Млечном Пути,
Мириады фонариков блещут на улицах неба,
Драгоценные свечи в высокой зажглись пустоте,
Благовоньем наполнили мир свечи дивные эти.

Дворец Марко полон дорогих и редких вещей. Опытные чиновники ждут его с докладами и счетами, слуги стараются угадать любое желание. Он властелин, но оказывается, что не царственное великолепие и наслаждение властью было его мечтой. Ему не хватало того, о чем иногда вздыхал он среди императорской роскоши великого хана Хубилая: вольного ветра дальних дорог и ожидания неизвестного, скрытого впереди, за темным склоном кургана, за неподвижной синевой гор.

В тридцать лет он впервые узнал болезнь сосущего сердце червя скуки. Дни проходили здесь, как во сне. Все чаще Марко поворачивался спиной к восходящему солнцу, и однажды ему приснилась суета Венеции, запах копченой рыбы и яркое лазоревое сияние Адриатики.

Проснувшись наутро, он поднялся на башню с узкими окнами и раскрашенным драконом на черепичной крыше. У ног его лежал город со множеством каменных мостов над прудами и каналами, с десятью главными площадями и широкими улицами, мощенными кирпичом. Стена, окружавшая город, была так толста, что по верху ее свободно проезжала запряженная двумя лошадьми колесница. Стену и ворота охраняли десять тысяч воинов – татары, кипчаки, аланы, уйгуры и хорезмийцы.

Марко вспомнил, как он попал в плен к разбойникам на юге Персии, вспомнил снежные лавины и сверкающие ледники Памира, дымящиеся багровым зноем холмы пустынь, великолепные праздники и тревожные ночи Ханбалыка, вспомнил страны, города, селения и дороги». (В. Пронин)

Никого не волнует тоска Марко, никто и представить себе не может, как он извелся, живя в изысканной роскоши. Выехать из Китая без разрешения самого хана дело совершенно немыслимое. Но вот услышало мольбу венецианца в Китае небесное проведение. Порешил монгольский правитель в Иране получить в жены дочь великого хана. В 1292 году хан доверил Марко Поло, его отцу и дяде сложнейшее и деликатнейшее поручение — сопровождать невесту к иранскому жениху. Марко был в восторге — ведь это морское путешествие позволило ему глубоко вдохнуть пряный аромат воздуха странствий, познакомиться с Индонезией, Цейлоном и Индией, а так же узнать об Японии.

Итак, караван кораблей с монгольской невестой отправились в долгий путь.

«Понравится ли монгольскому правителю в Иране царевна Кукачин? Ведь за три года плавания она стала крутобедрой и дерзкой. Может быть, она забыла о том, что в ее жилах течет кровь Сотрясателя Вселенной – Чингиза? Хватило ли предусмотрительности у Марко в томительные душные южные ночи? На корабле все были в плену судьбы и морских течений. Мимо проплывали острова, похожие на благоухающие цветы. Акулы сопровождали корабли, пожирая выброшенные трупы. Из шестисот матросов и воинов осталось восемнадцать. Многие корабли погибли во время бурь или затерялись среди больших и малых островов южного океана.

У Марко, потерявшего стольких товарищей, в голове застрял всего лишь один надоевший до боли в печенках вопрос:


Весенние ветры… Полны ли они доброты?
Иль в злобе и ярости дикой свистят? (Ван Ань-ши)

И не было на него ответа.

Знатную монголку доставили хану, но он уже успел умереть, и ее пришлось отвезти другому хану. Марко и царевна Кукачин расстались.

Марко вспомнил женщин, виденных им в разных землях за годы странствий. Женщины чрезвычайно интересовали его; их красота, их особенности и обычаи остались в его памяти наряду с политикой монгольских ханов, ценами на товары и диковинами дальних стран. Прелестные персиянки, сурьмящие веки и красящие хной волосы, пятки и ладони; тюрчанки, заплетающие шестнадцать кос; тучные женщины Бадахшана, надевающие широченные шаровары в сборку, чтобы казаться еще толще; нежные красавицы Кашмира; узкоглазые крепкие монголки; изящные, благоухающие жасмином китаянки с крошечными ножками и телом без единого волоска; грациозные темнокожие женщины Цейлона и Южной Индии, и остро пахнущие, толстогубые негритянки Занзибара – они смеялись, кокетничали, напевали и пританцовывали, проходя перед ним в его воспоминаниях». (В. Пронин)

В его воспоминаниях живут также и картины виденного им мира. Они причудливо- фантастичны.

«Скажу вам, скажу вам, что маленькие люди вывозятся из Индии; делают их на острове Ява вот как: водятся там очень маленькие обезьяны с человечьим лицом; наловят их да выщипывают им волосы; на бороде да на груди оставляют только волоса. А потом их высушивают, набивают да вымазывают шафраном и кое чем другим, и делаются они, точно люди. Таких маленьких людей, как эти, ни в Индии, ни в какой самой дикой стране не видно было.

Есть тут еще одни особые люди; живут они дольше других, от полутораста до двухсот лет, и крепки, куда захотят, могут идти. Чудным покажется вам, что они едят: принимают они ртуть с серою; питье делают из этой смеси и говорят, что оно им прибавляет жизни; чтобы подольше жить, принимают то питье с детства.

В царстве Дагриан у здешних людей вот какой дурной обычай: когда кто заболеет, родные зовут магов и просят узнать, выздоровеет ли больной или помрет; и вот когда родные призывают, чтобы взяли они умирающего, положили бы ему что-нибудь в рот, и задохся бы он оттого; а как помрет он, родные его жарят; сойдутся все и съедают его всего, даже мозг в костях, чтобы ничего не осталось. Если что-нибудь остается, говорят они, так черви заведутся и пропадут оттого, что жрать им нечего, а на душе покойника грех будет и вред ей; поэтому-то и съедают они покойника. А как поедят, соберут кости, сложат их в ящичек и несут в горы, в пещеры, в такое место, где ни зверь, никакой злодей их не тронет, там и повесят. Обычаи и нравы тут очень скверные.

В другом месте люди носят еду идолам и угощают их вот так: наготовят мяса, всякой другой вкусной еды и понесут своему идолу в монастырь, расставят еду на столе перед ним и дадут ей постоять некоторое время, а сами меж тем поют, пляшут и, если можно, тешатся; а как пройдет столько времени, сколько нужно большому господину, чтобы поесть, тогда говорят, что дух идола съел сущность еды, возьмут яства и начинают вместе весело пировать.

В другом царстве находятся алмазы. Пройдет дождь, вода и потечет ручьями по горам да по большим пещерам, а как перестанет и только что вода сойдет, идут люди искать алмазы в тех самых руслах, что вода понаделала, и много их находят. А летом, когда тут нет ни капли воды, много алмазов находят в долинах среди скал. Ходить туда никто не осмеливается, там больших да толстых змей множество, а алмазы добывают оттуда другим способом, и делают люди вот что: берут куски мяса и бросают их в долину; мясо попадает на множество алмазов, и они пристают к нему.

В этих горах водится множество белых орлов; завидит орел мясо, схватит его и потащит к себе, а люди между тем пристально смотрят, куда орел полетел, и как только он усядется и станет клевать мясо, начинают они кричать, что есть мочи, а орел боится, чтобы его невзначай не схватили, бросает мясо и улетает. Тут-то люди подбегают к мясу и находят в нем довольно-таки алмазов.

А еще есть на Цейлоне очень высокая, крутая и скалистая гора. Забраться на нее можно только вот как: привешены к горе железные цепи, и пристроены они так, что по ним люди могут взбираться на гору. Говорят, на той горе – памятник Адаму. Но Адама здесь не было, потому что писание нашей святой церкви говорит, что Адам был в другой части света».

Однако, мой дорогой читатель, давай отложим с тобой на время «Книгу» Марко Поло и посмотрим, что стали делать наши отважные путешественники после того, как исполнили свою высокую миссию по вручению царственной невесты ее жениху. Вот они, представители семейства Поло, неугомонные, не умеющие сидеть на одном месте, уже в Персии. «Здесь то в одном месте, то в другом вспыхивали мятежи. Кругом кипела война.

Однажды вечером в одной из отдаленных комнат большого дома, предоставленного купцам Поло, за низеньким столиком сидели Никколо, Маффео и Марко. Они занимались таинственным, странным, непонятным, подозрительным делом. Перед ними, сверкая гранями при свете двух медных ламп, лежала груда драгоценных камней огромной цены. Тут были рубины и алмазы, купленные еще на Памире, сапфиры и смарагды, накопленные за долгую службу у великого хана, цейлонские и индийские рубины и камни, приобретенные на базарах Аравии и Ормуза. И эти драгоценности купцы собственноручно зашивали в грязные, отвратительные лохмотья, скомканные у них на коленях. Дверь в комнату охранял молчаливый приземистый татарин – слуга Марко, окрещенный им и названный Петром. Сноровисто работая иглой, Никколо говорил:

— Я думаю, для отвода глаз надо нагрузить пару верблюдов самыми дешевыми тканями.

— Пару – много, — возразил дядя Маффео, — как бы не показалась подозрительной бедность нашей одежды.

— И все же надо взять с собою кое-какого товару, чтобы не казаться уж совсем нищими, — подумав, сказал Марко.

Никколо достал из мешочка, висевшего на груди, старинную печать с гербом: три галки на серебряной полосе. Купцы, вздыхая, смотрели на свой герб и вспоминали Венецию.

— Ничего, — усмехнулся Маффео, — нашим галкам остался последний перелет.

— Опасный перелет, — отозвался Никколо, пряча печать.

Тихим прохладным утром, еще до восхода солнца, верблюжьи караваны начали свое шествие витиевато-извилистыми, древними и зыбкими, упорно проторенными путями.

Погонщики медленно шли вдоль длинного ряда верблюдов, связанных волосяными веревками за хвосты и морды. Тучные персидские купцы покачивались на горбах, опустив на лицо широкий конец тюрбана. Паломники, дервиши и другие присоединившиеся к каравану путники шагали пешком или сидели на спинах маленьких терпеливых осликов. Три десятка всадников с копьями и тугими тюркскими луками охраняли купцов и их достояние. Венецианцы, одетые в грубые пыльные лохмотья, ехали на ослах. Звенели бубенцы, ревели животные, погонщики тянули унылую, с гортанными переливами песню. Это были знакомые Марко, но, может быть, последние звуки на дорогах Востока». (В. Пронин)

Вернулось семейство Поло в родную Венецию в 1295 году, то есть через 24 года странствий, наполненных необычайными событиями и приключениями. Однако здесь их ждали новые события и приключения.

В это время Венецианская республика вела войну с генуэзской. Судьба не пожелала оставить в покое мессира Марко, а дала ему возможность отхлебнуть достаточно большой глоток из чаши страданий. Дело в том, что через несколько месяцев после возвращения он был назначен командиром военной галеры и участвовал в морской битве против генуэзского флота. Венецианцы потерпели поражение, и Марко Поло оказался, крепко скованным, в подвальной тюрьме. Однако эту непредвиденную паузу в своих суматошных торговых и военных делах он использовал как нельзя лучше: продиктовал товарищу по застенку свои воспоминания о приключениях и путешествиях. Этим товарищем оказался сочинитель известных рыцарских романов Рустичелли из Пизы, который уже много лет томился в тюремном застенке. Марко и Рустичелли близко сошлись: путешественник с терпеливым и проницательным взглядом и бойкий романист, любитель описывать грандиозные битвы и невероятные приключения.

Счастливое стечение обстоятельств, если можно так сказать о заключении в тюрьму, дало возможность создать удивительную «Книгу». В предисловии к ней было написано: «Государи и императоры, короли, герцоги и маркизы, графы, рыцари и граждане и все, кому желательно узнать о разных народах, о разнообразии стран света, возьмите эту книгу и заставьте почитать ее себе; вы найдете здесь необыкновенные всякие диковины и разные рассказы о многих странах. А чтобы книга наша была правдива, истинна, без всякой лжи, о виденном станет говориться в ней, как о виденном, а слышанное расскажется как слышанное; всякий, кто эту книгу прочтет или выслушает, поверит ей, потому что все тут правда».

Вот так два увлеченных человека и время скоротали, и литературное произведение создали, которым зачитывались во всех уголках земли. Христофор Колумб вдоль и поперек испещрил пометками страницы этой книги.

После освобождения Марко Поло продолжал заниматься торговлей с Востоком, используя наработанные за долгую жизнь связи. В это время за ним закрепилось прозвище Миллион из-за его рассказов о несметно преувеличенных богатствах горячо любимого им Китая.

В 1324 году судьба позволила Марко Поло уйти на покой. Его бурная жизнь продолжалась около семидесяти лет. Это ли не чудо по тем временам…

Вслед за Марко Поло, португальский мореплаватель Васко де Гама, живший с 1469 по 1524 год, совершил плаванье из Лиссабона в Индию обогнув Африку, и вернулся обратно. Затем он еще предпринял два путешествия в Индию. Таким образом, отважные мореплаватели Руси, Италии, Испании и Португалии открыли Европе совершенно неизвестный ей диковинный мир.