Тяжкий путь Иудеи.


</p> <p>Тяжкий путь Иудеи.</p> <p>

Среди народившихся государств, народы которых подарили Миру несравненные плоды творений рук своих, своего разума и своих чувств, существовало племя иудеев — скотоводов-кочевников, неприкаянно странствовавших по земле в поисках своего места под солнцем. Наконец, в ХШ веке до нашей эры такое место было найдено — им оказалась Палестина. Обездоленным иудеям, частично вырвавшимся из египетского плена и почти полностью вытесненным из пустынь Верхней Месопотамии, новая родина, представлявшая собой страну контрастов, на землях которой были и горы со снежными вершинами, и болота, и немногочисленные плодородные равнины и более многочисленные пустыни — почудилась несравненным райским уголком — Землей Обетованной.

На просторах Палестины раскинулась достаточно разветвленная сеть торговых путей, приносящая стране немалые богатства, которые, в свою очередь, как мух на мед, привлекали сюда войска враждующих государств, стремящихся в битве добыть себе лакомый кусочек не испеченного ими пирога. В длительной и ожесточенной борьбе с коренными обитателями этой земли иудеи наконец одержали победу и выдворили исконных жителей Палестины за пределы их родины. Свою агрессию они оправдывали якобы повелением бога Яхве, носившему и другие имена: Иегова, или Саваоф, который указал путь легендарному пророку Аврааму в Землю Обетованную — Ханаан.

Виктор Гюго дал имя этому Богу — Свет.


Я им овеян,
Я им обласкан и согрет.
Я знаю, как творил людей он,
Я знаю, как он создал свет.
Таинственную видел длань я,
Что лютым зимам шлет мороз,
Морям – мятежных бурь дыханье
И тучам – гневный голос гроз;
Что дух в зародыш направляет.
Меняет свет и мрак в выси
И семизвездие вращает
Вокруг невидимой оси;
Что назначает дни и сроки,
Что на пиру пред королем
Сажает Смерть, чей взор жестокий
Нежданный ужас будит в нем;
Что зверю жить дает и гаду,
Цветку сверкать и зреть плоду,
Что движет звездных сфер громаду
И каждую хранит звезду;
Что рубежи кладет прибою,
И лето розами пьянит,
И времена водой живою
Из урны вечности струит;
Что мановением единым
Весь, в искрах огненных, простор
Колеблет по ночам пучинам,
Как бы пастушеский шатер;
Что солнца вяжет в общей сфере
Незримой нитью к небесам.
Мне это ясно в полной мере;
Я знаю все: там был я сам!»
Кто это скажет? Нет такого!..
Пред нами тьма, весь мир закрыт.
Мы лишь кимвал звенящий. Слово
Творцу миров принадлежит.

По всей вероятности, именно эта идея помогла разрозненным коленам племени иудейского создать здесь довольно сильное государство, имя которому было дано — Израиль. Время существования Израиля — самая любимая страница в истории этого народа — его Золотой Век. Хотя, надо признать, что прелести в нем было не так уж и много. Весь недолгий период жизни в Земле Обетованной проходил в сражениях не только с чужими племенами, но и с родным по крови коленом племени Иуды, которому не терпелось взять в свои руки заманчивый руль управления, накрепко связанный с честолюбивым стремлением к власти и, как следствие этого, с наживой..

Но в конце концов царю Давиду удалось сплотить свой народ, благодаря чему он в 995 году до нашей эры, взял некогда неприступный, расположенный на скале город Иерусалим, который и стал впоследствии главным городом государства, просуществовавшего весьма незначительный срок, хотя, даже за это довольно непродолжительное время, иудеям удалось развернуть здесь грандиозное строительство.

В 928 году до нашей эры после смерти царя Соломона, продолжавшего проводить политику царя Давида, Израиль распался на два независимых и постоянно враждующих государства: южное — Иудею и северное — Израиль. Этот распад конечно же подточил силы народа, еще не успевшего крепко встать на ноги и поэтому в 722 году до нашей эры ассирийские войска, хорошо известные своей боеспособностью и коварством, навсегда смели с исторической арены Израильское царство, а народ, угнанный в рабство, без следа растворился среди населения покорившей его страны.

Жителям Иудеи все же удалось избежать участи своих, и в то же время ставших врагами, собратьев. Но и они просуществовали недолго. В 586 году до нашей эры нововавилонский царь Навуходоносор взял в жестокой схватке Иерусалим, разрушил храм чуждого ему бога Яхве, и иудеи стали рабами Вавилонии.

«Терзая пряди бороды своей, взъерошивая волосы на посыпанной пеплом голове, сжатыми кистями руки бия по лицу себя, в разодранных одеждах, с плачем великим, обходя развалины храма предстал праотец Авраам перед Господом:

— За что, Господи, всех других народов и племен злосчастнее удел мой? За что до такого позора и унижения довел ты меня? Опустели дороги и нет больше путников, — дороги, проложенные Тобою к Иерусалиму, чтобы путники не переставали проходить по ним, — как запущены они! Дороги, по которым народ израильский проходил и возвращался в праздники свои, — о, как опустели они! За что, Господи, изгнаны Тобою дети мои?

Одних из них умертвили, у других руки за спину подвернули и связали, кого в цепи железные заковали, кого раздетыми и нагими повели. Одни в дороге пали мертвыми, и тела их сделались добычею для птиц небесных и для зверей земных, другие под палящим солнцем на муки голода и жажды брошены.

Подняли все праотцы плач и стенания, и, рыдая, говорили они:

— Увы! До чего дожили вы, дети наши! Как сироты без отца стали вы. В полдень, в летний зной – без одеяния, лежите вы в наготе неприкрытой. По горам бредете, по острому каменнику, без башмаков, без сандалий. Грузом песка отягощены плечи ваши. Слюны своей проглотить не в силах вы.

— Будь проклято солнце! – воскликнул Моисей. – Зачем не погасло ты в тот час, когда в Святилище Господне враги зашли?

— Клянусь, — отвечало солнце, — клянусь тебе, Моисей, пастырь верный! Как было погаснуть мне, когда ни на мгновение не отходили от меня, — шестью-десятью бичами огненными бичевали меня, говоря и повторяя: «Иди и свети полным светом своим!»

— Увы! Обитель святая! – продолжал Моисей. – Тьмою стало сияние твое! Как ужасно разрушение твое! Грудой пепла святилище стало; питомцы школ – жертвами смерти, отцы их – добычею меча, плена и изгнания». (Талмуд)

Бедствия, обрушившиеся на Израиль и Иудею, привели народ к мучительной и трагической переоценке ценностей. Все горести, вся боль, все чаяния людей отразились в уникальном своде мифов и религиозных трактатах, исторических хрониках и романтических повестях, в несравненной любовной лирике, собранных в уникальной Книге — Библии. Библия, как литературное произведение, стала основой европейских и мусульманских культур.

Она состоит из Ветхого Завета, описывающего события до рождества Христова, и Нового Завета, посвященного жизни Иисуса Христа. Древние иудеи оставили человечеству сказания Ветхого Завета, что в переводе означает договор. Выходит Ветхий завет — договор между Богом и еврейским народом. Все наследие литературы этого народа заключено в Завете. Его вложили они в архив культурных ценностей Человечества. Религия иудаизма возникла отнюдь не на пустом месте, она вобрала в себя мифологию и шумеров, и египтян, и иранцев, а так же и других народов, населявших земли Древнего Мира.

Кочующему племени иудеев, находящемуся по тем временам на сравнительно невысоком уровне развития, удалось впервые представить человечеству модель единобожия. Пророки иудаизма призывали почитать только своего бога Яхве, бывшего единственным Творцом всего сущего на Земле и избравшим именно еврейский народ своим представителем для того, чтобы он и только он возвестил Миру Истину. Все остальные боги сметались напрочь, ведь они — из камня, металла и дерева — не шли ни в какое сравнение с незримым, таинственным, не поддающимся описанию богом Яхве.

Почитание иудеями бога Яхве происходило не только на уровне идеи, но, к сожалению, имело место и непосредственно в жизни, проявляя себя в самых что ни на есть варварских действиях. Во времена Возрождения великий художник Леонардо да Винчи ужасался тем деяниям, которые производили священники над великолепными скульптурными изваяниями языческих богов. Происходило это следующим образом: «над античной богиней прочитывалась сложенная в древние времена молитва. В этой молитве над изваяниями и сосудами, находящимися в древних гробницах, служитель церкви просил бога очистить вырытые из земли предметы от языческой скверны, обратив их на пользу душ христианских во славу Отца, Сына и Святого Духа, потом мраморные изваяния разбивали, осколки бросали в печь, обжигали, приготовляли известь и обмазывали ею недавно возведенную стену сельского кладбища. Леонардо рассказывали, будто бы жалкие ветхие домишки сложены из обломков драгоценных изваяний, из членов олимпийских богов». (С.Мережковский «Воскресшие боги Леонардо да Винчи».)

В древние времена Вавилонская башня, «вознесшаяся главою непокорной» в поднебесье, слава о которой дошла не только до наших дней, а переживет и нас с вами на просторах Вечности, потрясла своим величием кочующих иудеев до глубины души. Она поднималась вверх огромными уступами и была составлена из восьми ступеней. Каждая ступень, выкрашенная в свой особый цвет, стремилась в бесконечное небо, а последняя была выложена бирюзовым глазированным кирпичом и украшена золотыми рогами.

Глядя на это недоступное чудо, бедные кочевники осуждали богатых жителей города, построивших непостижимое их уму сооружение, фундамент которого установлен на груди подземного мира, а вершина уходит в поднебесье. И они увековечили в библейской легенде о возгордившихся строителях башни следующие строки: «И сошел Господь посмотреть город и башню, которую строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот один народ и один у всех язык, и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали сделать. Сойдем же и смешаем там язык их, так, чтобы они не понимали речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город».

Полноте-де, за гордыню ли разрушена прекрасная башня? Какое дело было великому Яхве, создавшему само Небо и саму Землю до незначительной в просторах Вселенной какой-то, пусть и весьма высокой башни? Если взглянуть со стороны бога — то, думается, никакого. А если спуститься с не предназначенных для нас небес, ступить на грешную землю и посмотреть с ее грешной поверхности, то картина представляется совершенно иная.

Вошел, быть может, с кочующим иудейским народом в пышный город Вавилон Некто, создавший тексты Ветхого Завета, и не только подивился увиденному там великолепию, но и крепко позавидовал этому великолепию. Да еще и обиделся на вавилонян, презиравших бедных скотоводов, одетых в заскорузлые лохмотья. И горько ему стало осознавать отсталость свою. И решил он их величественную башню считать лишь воплощением людской спеси, заносчивости и гордыни, и придумал он притчу о гордости, а не о зависти и неумении своем сотворить подобное… А в этой притче суровый бог Яхве разрушил великолепие, созданное людьми и… тем самым уподобится злому ребенку, разламывающему непостижимо сложную игрушку, уподобился непримиримому тирану, в окрике которого слышится повелительное: «Не сметь!»

Но только ли злые дети и тираны разрушают то, чего не в силах постичь? Самую большую лепту в это гнусное дело вносят представители человечества, носящие имя Воинствующая Серость. Вот уж кто широко развернулся на полях Прекрасного. И для меня, мой дорогой читатель, разрушение Вавилонской башни есть символ Воинствующей Серости, а не обиды бога на гордыню людей.

Иудеи, самовольно посчитавшие себя единственным народом, представлявшим Всевышнего на Земле, чьи деяния не в силах постичь ни один человеческий ум и ни одна человеческая душа, по-своему трактовали Абсолютно Непознаваемое и одновременно приписывали ему вполне определенные действия. В сказаниях Ветхого Завета тесно переплелись и мудрость и жестокость… Видимо, этому не стоит так уж удивляться, ведь эти страницы писались людьми, а в них, как предупреждает нас римский философ Сенека «бог и человек скованы вместе».

Но откуда же появился сам Яхве? Если в других древневосточных религиях боги рождались из хаоса и рождению их предшествовало слияние неких мужских и женских начал, то есть люди не в силах были отступиться от Природы, абстрактно помыслить себе иное появление на свет, то у иудеев Яхве возник ниоткуда. Просто возник как некое непознаваемое Нечто.

А теперь обратимся к сказаниям и познакомимся с ними пока в искуснейшем пересказе Иосифа Флавия, одного из самых образованнейших людей своего времени. «Автор „Иудейских древностей“» принадлежит к числу самых любопытных людей тех времен. Его личность была настолько сложна и парадоксально противоречива, что по сей день никто, в сущности, не сумел ее разгадать до конца, а мнения о нем бесчисленных поколений историков колеблются от высших похвал до безоговорочного осуждения.

Этот многоликий человек провел большую часть жизни в самой гуще бурных событий своего времени, а затем доживал свой век в Риме, в покое и довольствии, пользуясь покровительством трех сменявших друг друга императоров. Он был одним из руководителей иудейского восстания, мужественно боролся с римскими легионерами, попал в плен и чудом избежал казни, к которой приговорили остальных иудейских вождей.

Судьба удивительным образом благоволила ему и позволяла выпутываться из самых безнадежных положений. Одни объясняли такое везение его поистине дьявольской хитростью и цинизмом, другие говорили, что он превосходил своих современников умом и проницательностью и обладал удивительным умением быстро приспосабливаться к любым обстоятельствам. Действительно, ум у него был быстрый, отточенный, как лезвие бритвы, но нельзя не учитывать и другую, столь же любопытную черту его характера: он с необыкновенной легкостью завоевывал сердца людей, делая их своими преданными друзьями и покровителями.

Соотечественники-современники заклеймили его как изменника и ренегата, но по странной иронии судьбы впоследствии оказалось, что мало у кого есть такие заслуги перед еврейским народом, как у него, автора уникальных исторических сочинений, защитника еврейской культуры и религии». (Косидовский)

Иосиф Флавий написал книгу «Иудейские древности» в 1 веке нашей эры и поведал потомкам: «Это я рассказал совершенно так, как нашел записанными в священных книгах».

Итак…

«Вначале сотворил Бог Небо и Землю. Потом Он отделил свет от тьмы и дал последней имя ночи, а первую назвал днем. На третий день Он тотчас вызвал из земли растения и семена. На четвертый Он украсил небо Солнцем, Луною и остальными светилами. На пятый же день Он создает плавающих животных и птиц, назначив первым глубь морскую, а вторым воздух, и сблизил соответственно тех и других в половом отношении, ради воспроизведения потомства. На шестой день Он создал четвероногих животных, сотворил их самцами и самками. В тот же день Он сотворил и человека. Во все эти шесть дней возник мир, а на седьмой день Господь почил и отдохнул».

Вот первое величайшее притязание религии иудеев на безоговорочное знания всего в мире, в том числе и в вопросе таинственного зарождения Вселенной.

После сотворения мира «Господь Бог сотворил человека, взяв для этого прах от земли и вдохнул душу. Этот человек получил название Адама. Видя же, что Адам не имеет общества и совместной жизни с существом женского пола и что он удивляется тому, что у всех других животных это не так, Он вынул у него во время сна одно ребро и сотворил из него женщину. Имя этой женщины было Ева, что значит „мать всего сущего“».

Святой Августин следующим образом объясняет причину того, почему именно эта часть первочеловека послужила основанием для создания первоженщины: «Если бы Бог назначил женщину быть госпожой, он сотворил бы ее из головы, если бы рабой – то сотворил бы из ноги; но так как он назначил ее быть подругой и равной мужчине, то сотворил из ребра».

Что и говорить, приятно сознавать себя женщиной, созданной хотя и из мужского ребра, но зато уж не их праха. Ребро все же более достойный строительным материал для столь тонкой работы, как сотворение первой представительницы прекрасной половины человечества. Да и мужчинам, я думаю, приятнее иметь дело с существами уже изначально столь близкими и родными им.

Иоганн Вольфганг Гете высказался на эту тему с шутливой усмешкой на губах:


К женщине снисходителен будь!
Она, из кривого ребра возникая,
Не получилась у бога прямая:
Ломается, чуть начнешь ее гнуть.
Не тронешь – совсем искривится, и точка!
Да, братец Адам, дал нам бог ангелочка!
К женщинам снисходителен будь.
Ребро не ломай и не гни – в этом суть.

А создай Бог женщину тоже из праха — и не было бы прекрасной половины. Прошло время и


Тут одна женщина сказала:
«Мы знаем все, что бог сначала
Адама создал. Но рассказ
О том лишь выгоден для нас:
Ведь создал бог его из глины!
Недаром так грубы мужчины,
Нет спору, то не их вина;
Их голос груб, рука грузна,
Они громоздки, неуклюжи
И непонятливы к тому же.
Для Евы же всевышний бог
Ребро Адама приберег;
Мы род ведем от кости белой,
И белоснежно наше тело,
Наш голос нежен, мы стройны,
Красивы, ладно сложены,
Быстры в труде, легки в походке,
Со всеми ласковы и кротки
И, хоть мужчина – господин,
Мы превосходим вас, мужчин!
Недаром нам хвалы за это
Поют известные поэты;
Их песни испокон веков
Возносят нас до облаков!» (Г. Сакс)

Здесь напрашивается один шутливый вывод: вряд ли стоит мужчинам так уж гордиться своим происхождением и превосходством — все-таки прах есть прах, а ребро есть ребро. Что там ни говори, этот материал можно отнести к категории благородного. А почему Бог создал первым мужчину? Потому, что создай он вначале женщину, она замучила бы его советами, каким следует изваять для нее спутника ее мечты.

И тем ни менее


Адам мужчинам ненароком
Зла сделал больше, чем добра:
Изделье из его ребра
Его потомкам вышло боком. (Лопе де Вега)

Жили Адам и Ева в саду, который Бог любовно обустроил им на востоке. «Он посадил в нем всевозможные растения, среди которых находились древо жизни и древо познания, по которым можно было бы узнать, что такое Добро и Зло.

И повелел Бог Адаму и жене его Еве ходить за растениями. И еще Господь Бог повелел Адаму и Еве воздерживаться от плодов древа познания, сказав, что от прикосновения к нему они привлекут на себя погибель». Сие повеление вызвало недоумение у многих. Вот что сказал по этому поводу император Юлиан Философ: «Мне думается, что господь бог должен был бы, наоборот, приказать человеку, своему созданию, есть как можно больше плодов от „древа познания добра и зла“; потому что раз бог дал ему мыслящую голову, то необходимо было его учить, и еще более необходимо заставить его познать добро и зло, дабы он хорошо выполнял свои обязанности. Это запрещение нелепое и жестокое. Оно было во сто раз хуже, чем если бы человеку бог дал желудок, который не мог бы принимать пищи».

— Действительно, — вторит императору поэт Джон Мильтон:


Нелепый, подозрительный запрет!
Зачем ревниво запретил Господь
Познанье людям? Разве может быть
Познанье преступленьем или смерть
В себе таить? Неужто жизнь людей
Зависит от неведенья? Ужель
Неведенье – единственный залог
Покорности и веры и на нем
Блаженство их основано?

Джордж Байрон представляет нам слова Люцифера, сказанные недоумевающему Каину:


— Разве я
Давал запрет вкушать от них? И я ли
Растил плоды запретные к соблазну
Существ, душой невинных, любопытных
В своей святой невинности? Я б создал
Богами вас, а не лишил бы рая,
«Чтоб вы от древа жизни не вкусили
И не были, как боги». – Таковы
Его слова.
Ведь он творит затем, чтоб разрушать.

Французский философ Дени Дидро сказал на эту тему: «Бог христиан – это отец, который чрезвычайно дорожит своими яблоками, и очень мало своими детьми».

Польский сатирик Станислав Лец тоже внес свою лепту в этот замысловатый вопрос. Он сказал: «Бойтесь тех ботаников, которые утверждают, что древо познания родит корни зла».

Вот неистовый Владимир Маяковский кидает свои яростные слова в лицо богу:


Я наклонюсь
и скажу ему на ухо:
— Послушайте, господин бог!
Как вам не скушно
в облачный кисель
ежедневно обмакивать раздобревшие глаза?
Давайте — знаете —
устроимте карусель
на дереве изучения добра и зла!


Не хотите?!


Я думал — ты всесильный божище,
а ты недоучка, крохотный божик.
Видишь, я нагибаюсь,
из-за голенища
достаю сапожный ножик.
Крыластые прохвосты!
Жмитесь в раю!
Ерошьте перышки в испуганной тряске!
Я тебя, пропахшего ладаном, раскрою
отсюда до Аляски!

Ветхозаветное предание выводит на сцену змея-искусителя, который «стал завидовать Адаму и Еве в том, что если они будут следовать повелениям Господа Бога, они достигнут блаженства. Помня, что при неповиновении Господу Богу люди впадут в несчастья, он коварно стал убеждать женщину отведать от плодов древа познания, уверяя при этом, что они поведут жизнь более счастливую и ничем не отличающуюся от бытия самого Господа Бога. Ева отведала плод, нашла в том удовольствие и подговорила Адама последовать ее примеру. И тогда они вдруг заметили, что они наги, и, стыдясь своей наготы, стали думать об одеянии для себя. Они покрыли себя листьями смоковницы и начали думать, что они теперь еще счастливее, чем прежде, найдя то, в чем они раньше нуждались.

Господь Бог узнал о случившемся и сказал: «Я знал, что вы могли бы прожить жизнь блаженной и свободной от страдания, что душу вашу не мучила бы никакая забота, так как все, что полезно вам и могло бы доставить вам наслаждение, было вам дано мною, само собой, без всякого с вашей стороны усилия и труда, лишь благодаря Моему расположению; при наличии всего этого и старость не так скоро напала бы на вас и вам можно было бы дольше жить. Теперь же вы нагло нарушили Мое повеление. Я определил вам наказание, земля отныне более не будет сама от себя доставлять вам ничего из своих произведений; лишь в том случае, если вы будете трудиться и всячески обрабатывать ее, она иногда будет давать кое-что, иногда же отказывать и в этом. Еву же Он наказал родами, сопряженными с мучительными болями. Змею лишил голоса и впустил ей под язык яд. Затем Он выселил Адама и Еву из рая».

Итак, Бог изгнал Адама и Еву, вкусивших плода познания Добра и Зла, а именно яблока, потому как это познание есть мудрость, которая дает человеку бессмертие подобно Всевышнему. В третьей главе книги «Бытие» можно прочесть: «Вот Адам стал как один из нас. И теперь, как бы не простер он руки своей, не взял так же от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно».

Великий Гейне вложил в уста Адама гневные строки, обращенные к Иегове:


И я пошел со своею женой
К другим, далеким странам,
Но все, что я от знанья вкусил,
Тебе не вернуть обманом.
Тебе не вернуть, что знаю тебя
И малым таким и бедным,
Хотя через гром и смерть на земле
Так хочешь ты слыть победным.
И слышать больше я не хочу
О райском саде этом;
То был не настоящий рай –
А ад и заточенье.

По поводу этого ветхозаветного предания противник иудаизма Анатоль Франс сказал: следующее: «Златокудрый змий, обившийся лазоревой лентой вокруг древа познания, был, не Зло, а наоборот, преисполнен света и любви. Следовательно, борьба между этими двумя силами, одной — лучезарной, другой — сумрачной, была неизбежна. И она разгорелась в первые же дни мира. Бог почил от дел своих, Адам и Ева пребывали, блаженные и благие, в райском саду, а Иегова, на их несчастье, уже возымел намерение управлять ими, ровно как и будущими поколениями, которые Ева уже несла в великолепном лоне своем. Он не располагал ни циркулем, ни лирой и был совершенно чужд знанию, при помощи которого можно повелевать, и искусству, которое умеет убеждать; поэтому Он только пугал эти два бедные создания чудовищными видениями, сумасбродными угрозами и раскатами грома. Адам и Ева ощущали над собой Его зловещую тень, ближе жались друг к дружке, и любовь их от страха разгоралась еще жарче.

Как мы видим, книги иудеев вдохновлены не божьим духом, а неким злым гением. Иегова, продиктовавший их, был одним из тех духов, что причиняют нам больше всего мук и страданий, он всех превзошел невежеством и жестокостью».

Подумать только, насколько же некорректную задачу поставил Бог перед мужчиной Адамом и женщиной Евой, само имя которой обозначает «мать всего сущего на земле». Когда некорректную задачу ставят перед компьютером — он «зависает». Человечество тоже «зависло» перед неразрешимой дилеммой: почему всем тварям земным можно любить и размножаться, а людям нельзя? Не может же это быть от того, что Господь создал человеческие существа несовершенными и потому решил таким своеобразным образом стерилизовать их?

Однажды в связи с изображением Адама на картине произошел забавный инцидент в конгрессе Соединенных Штатов. В официальной брошюре «Расы человечества» художник изобразил первочеловека, созданного руками Бога, а не рожденного женщиной, с пупком, который, как мы все знаем, есть кусочек отрезанной пуповины, соединяющий плод с матерью в ее чреве. Сторонники чистоты библейской истории заклеймили этот рисунок, однако его удалось отстоять, когда привели в пример подобного «кощунства» картину Микеланджело, на которой Адам тоже изображен с пупком.

Почему нельзя снимать плоды с дерева познания Добра и Зла мы уже поняли. Но ведь это такое увлекательное занятие. Однако, конечно, если все время проживать только в таком ботаническом раю и поливать цветочки, то надобность в подобных плодах отпадает.

«Зависшее над этой проблемой» человечество до сей поры не перестает спорить, интерпретировать парадоксальные ветхозаветные сказания. Часто на эту тему оно придумывает и анекдоты. Вот один из них.

Поспорили как-то между собой хирург, архитектор и политик: чья профессия самая древняя.

— Ева была создана из ребра Адама, а это, согласитесь, ни что иное, как хирургическая операция, — сказал хирург.

Архитектор возразил:

— Но до этого из хаоса был создан мир. Это, само собой разумеется, дело архитектора.

— Не забудьте, — прервал его политик, — кто-то ведь сначала должен был организовать хаос.

Вот вам, пожалуйста, и еще один неразрешимый вопрос: «А кто же организовал хаос?»

Свой взгляд на историю взаимоотношений Яхве, Адама и Евы высказал Александр Сергеевич Пушкин в своей шутливой поэме «Гаврилиада». Шутливыми устами змия-искусителя поэт по-новому пересказывает историю грехопадения первой четы человеческой Он заглянул в райские кущи и увидел там Адама и Еву, которая


В своем саду скромна, мила, умна,
Но без любви в унынии цвела;
Всегда одни, глаз-на-глаз, муж и дева
На берегах Эдема светлых рек
В спокойствии вели невинный век.
Скучна была их дней однообразность.
Ни рощи сень, ни молодость, ни праздность –
Ничто любви не воскрешало в них;
Рука с рукой гуляли, пили, ели,
Зевали днем, а ночью не имели
Ни страстных игр, ни радостей живых…
Что скажешь ты? Тиран несправедливый,
Еврейский бог, угрюмый и ревнивый,
Адамову подругу полюбя,
Ее хранил для самого себя…
Какая честь и что за наслажденье!
На небесах как будто в заточенье,
У ног его молися да молись,
Хвали его, красе его дивись,
Взглянуть не смей украдкой на другого,
С архангелом тихонько молвить слово;
Вот жребий той, которую творец
Себе возьмет в подруги наконец.
Ч что ж потом? За скуку, за мученье,
Награда вся дьячков осипших пенье,
Свечи, старух докучливых мольба,
Да чад кадил, да образ под алмазом,
Написанный каким-то богомазом…
Как весело! Завидная судьба!
Мне стало жаль моей прелестной Евы;
Решился я, создателю назло,
Разрушить сон и юноши и девы.
Ты слышала, как все произошло?
Два яблока, вися на ветке дивной
Счастливый знак, любви символ призывный,
Открыли ей неясную мечту,
Проснулося неясное желанье;
Она свою познала красоту,
И негу чувств, и сердца трепетанье,
И юного супруга наготу!
Я видел их! Любви – моей науки –
Прекрасное начало видел я.
В глухой лесок ушла чета моя…
Там быстро их блуждали взгляды, руки…
Меж милых ног супруги молодой,
Заботливый, неловкий и немой,
Адам искал восторгов упоенья,
Неистовым исполненный огнем,
Он вопрошал источник наслажденья
И, закипев душой, терялся в нем…
И, не страшась божественного гнева,
Вся в пламени, власы раскинув, Ева,
Едва, едва устами шевеля,
Лобзанием Адаму отвечала,
В слезах любви, в бесчувствии лежала
Под сенью пальм, — и юная земля
Любовников цветами покрывала.
Блаженный день! Увенчанный супруг
Жену ласкал с утра до томной ночи,
Во тьме ночной смыкал он редко очи,
Как их тогда украшен был досуг!
Ты знаешь: бог, утехи прерывая,
Чету мою лишил навеки рая.
Он их изгнал из милой стороны,
Где без трудов они так долго жили
И дни свои невинно проводили
В объятиях ленивой тишины.
Но им открыл я тайну сладострастья
И младости веселые права,
Томленья чувств, восторги, слезы счастья,
И поцелуй, и нежные слова.
Скажи теперь: ужели я предатель?
Ужель Адам несчастлив от меня?
Не думаю! Но знаю только я,
Что с Евою остался я приятель.

Интересно, а как ты, мой дорогой читатель, ответил бы на вопрос змия-искусителя?…

И вот что еще напоследок сказал этот лукавый соблазнитель:


О люди! Все похожи вы
На прародительницу Эву:
Что вам дано, то не влечет;
Вас непрестанно змий зовет
К себе, к таинственному древу;
Запретный плод вам подавай,
А без того вам рай не рай.

Изгнание из рая было делом жестоким, несправедливым, но оспаривать решение самого Бога не было никакого смысла. Первая пара влюбленных приготовилась к сошествию на землю.


Адам молчал сурово, зло и гордо,
Спеша из рая, бледный, как стена;
Передник кожаный зажав в руке нетвердой,
По-детски плакала дрожащая жена…
За ними шло волнующейся лентой
Бесчисленное пестрое зверье.
Резвились юные, не чувствуя момента,
И нехотя плелось угрюмое старье.
Дородный бык мычал в недоуменье:
«Ярмо… Труд в поте морды… О Эдем!
Я яблок ведь не ел от сотворенья,
И глупых фруктов я вообще не ем…»
Толстяк-баран дрожал, тихонько блея:
«Пойдем, мой род, на жертвы и в очаг!
А мы щипали мох на триста верст от змия,
И сладкой кротостью дышал наш каждый шаг…»
Ржал вольный конь, страшась неволи вьючной,
Тоскливо мекала смиренная коза,
Рыдали раки горько и беззвучно,
И зайцы терли лапками глаза.
Но громче всех в тоске визжала кошка:
«За что должна я в муках чад рожать!»
А крот вздыхал: Ты маленькая сошка,
Твое ли, друг мой, дело рассуждать?..»
Лишь обезьяны весело кричали,
Почти все яблоки пожрав уже в раю,
Бродяги верили, что будут без печали
Они их рвать — теперь в другом краю.
И хищники отчасти были рады:
Трава в раю была не по зубам!
Пусть впереди облава и засады,
Но кровь и мясо, кровь и мясо там! (Саша Черный)

Да, что и говорить, зверье-то тоже было изгнано… Оно живет теперь рядом с нами, а отнюдь не осталось в раю. Выходит, бедных зверюшек ни за что низвергли. Ведь им-то Яхве не ставил препоны в вопросах интимных взаимоотношений.

Ну ладно… Шутки шутками, но обратим внимание на мечту еврейского народа «прожить жизнь блаженно без всякого усилия и труда», да еще до глубокой старости. Навряд ли у человека хватит сил дожить до обычной-то старости при таком бескрайнем безделье — просто умрешь от невыносимой скуки или же пустишься во все тяжкие. Видимо египетское рабство и бесконечные скитания настолько вымотали несчастных иудеев, что сумели породить в их сокровенных мечтах эту совершенно бессмысленную идиллию анемичного рая.

У первой, появившейся на земле семьи, вскоре народились дети. «Старший был Каин, вторым Авель, что означает печаль, страдание. Родились и дочери. Братья находили удовольствие в различном друг от друга образе жизни и занятиях. Авель старался быть справедливым и стремился к добродетели, так как был уверен, что Господь Бог видит все его дела. По занятию своему он был пастухом. Каин же был во всех своих делах порочен и имел ввиду одну только цель — получать выгоды. Он первым изобрел землепашество, а затем убил брата своего по следующей причине: однажды они решили принести жертву Господу Богу. Каин возложил на алтарь произведения своего землепашества и плоды деревьев. Авель же молоко и перворожденное из стад своих. Господу Богу последняя жертва Авеля понравилась более. Тогда Каин, разгневанный предпочтением, убил своего брата и, скрыв труп его, предполагал, что останется незамеченным». Так представляет нам это событие Ветхий Завет. А вот в эту страшную картину вгляделся Джордж Байрон, несколько смягчив образ Каина. Уста его героя произносят:


Авель был бездетен. И навеки
Иссяк источник кроткий, что потомством
Украсить мог супружеское ложе
И умягчить сердца моих потомков,
Соединивши чад своих с моими.

Но вернемся к Ветхому Завету: «Бог же, зная об этом поступке, явился к Каину и стал спрашивать его о том, где его брат, Каин гневно возразил, что он не воспитатель и не соглядатай ни ему, ни его потомкам. Тогда Господь Бог изобличил Каина в убийстве брата.

«Удивляюсь, — сказал Он, — как ты не знаешь, что стало с человеком, которого ты сам загубил?» Хотя Господь Бог и освободил его от наказания за смертоубийство, так как Каин принес ему в жертву барашка и умилостивил Бога, который не стал слишком сильно гневаться на него, однако Он проклял его и присовокупил к этому угрозу, что Он накажет так же и потомство Каина до седьмого колена».

А вот какой разговор мог состояться у Каина с его матерью Евой. Ева сказала, горестно утирая слезы: «Каин, ты изобрел убийство. Несправедливо поделен труд между мужчиной и женщиной. Если бы ты, Каин, испытал муки, коих стоило мне создание Авеля, если бы ты обязан был создать другого человека взамен твоего брата в случае его смерти, ты не убил бы его, а скорее рискнул своей жизнью ради его спасения. Вот почему враждуют созидательница – женщина и разрушитель – мужчина. Творить жизнь – дело долгое, трудное, мучительное; для того же, чтобы отнять жизнь, сотворенную не тобой, не нужно ни труда, ни времени». (Б. Шоу)

Итак, Авель — убит, Каин уходит в изгнание. Его немилосердно терзает Совесть. Но это лишь в представлении Виктора Гюго.


Собрав всклокоченных детей, одетых в шкуры,
Сквозь бурю и грозу, косматый и понурый,
Брел Каин, трепеща пред гневом Иеговы.
Когда спустилась ночь на скалы и на рвы,
Остановился он над пропастью у края.
Жена и сыновья, без сил, изнемогая,
Сказали: «Ляжем здесь на землю и уснем».
Он не уснул: сидел и думал об одном.
Вдруг голову подняв, раскрытое широко
Он в небе громовом, во тьме увидел око,
Что зорко на него глядело между скал.
«Мы мало отошли»,– он, задрожав, сказал.
И, растолкав детей, подняв жену седую,
Он вновь пустился в путь сквозь темноту ночную.
Бежал он тридцать дней и столько же ночей,
Без сна, без отдыха, гоня жену, детей,
Не смея посмотреть назад, дрожа от шума,
Таясь и крадучись. И вот пред ним угрюмо
Простерся океан. Промолвил Каин: «Тут
Мы остановимся; тут ты найдем приют;
Здесь край земли; ничьей мы здесь не встретим мести».
Присев, он увидал опять, на том же месте,
Все тот же зоркий глаз в суровых небесах.
И черным трепетом в него ударил страх.
«О! Спрячьте же меня!» – он завопил. И дети
Глядят: отец дрожит, как зверь, попавший в сети.

Вот Каин пытается скрыться в шатрах — но все тщетно.


Взамен степных шатров сложен гранитный склеп,
И глыбы связаны кольцом гранитных скреп;
От тени черных стен ночь залегла в просторы;
Строй башен поднялся огромных. Точно горы;
И надпись выбили: «Для бога вход закрыт».
Когда закончили крепленье глыб и плит,
Был Каин помещен средь келии гранитной,
Но дик был вид его. «Исчез ли ненасытный
Тот глаз?» – спросила дочь, припав к его ногам.
И Каин отвечал: «Нет, он все время там!»
Потом он стал кричать: «Копайте подземелье!
Укрыться я хочу навек в подземной келье!
Незримым стать для всех и видеть только мрак!»
И яму вырыли, И Каин подал знак,
Что рад он, и его в подвал спустили темный.
Когда ж простерся он, косматый и огромный,
И каменный затвор над входом загремел, —
Глаз был в могиле той и на него глядел.

Два первых сказания Ветхого Завета предупреждают людей о страшном пороке — зависти. Змея, позавидовавшая идиллическому пребыванию в раю Адама и Евы, подговорила их совершить проступок, не дозволенный Богом, и те достаточно претерпели от своего своеволия. Зависть Каина к Авелю сделала Каина братоубийцей.

Страшно подумать — первый родившийся на Земле Человек, не моргнув глазом, убил младшего брата и даже не подумал раскаяться… И таким образом род Каина — убийцы, воцарился на Земле?… И мы его потомки… Ведь доброжелательный Авель не оставил детей…

Зависть и жажда наживы сделали Каина жестоким прагматиком. «У него с его женой родилось много детей. Его порочность все увеличивалась, так как он предавался всякому чувственному удовольствию. Было оно связано с жестокостями над прочими, жившими в его обществе людьми. Свои владения он увеличивал грабежами и насилием и, приглашая своих сотоварищей к совершению бесстыдств и разбойничанию, он становится руководителем и наставником в разных гнусностях.

Изобретением весов и мерой он изменил ту простоту нравов, в которой дотоле жили между собой люди, так как жизнь их вследствие незнакомства со всем этим, была бесхитростна, и ввел вместо прежней прямоты лукавство и хитрость. Он первым поставил на земле разграничительные столбы. Потомки Каина стали крайне преступны, так что следуя друг за другом и подражая один другому они становились под конец все хуже и хуже, вели беспрерывные войны и постоянно отправлялись на грабежи. Вообще же, если тот или иной из них не особенно охотно предавался убийствам, то зато выделялся безумной наглостью, своеволием и корыстолюбием».

Но, хочется спросить, как же Господь Бог мог терпеть все эти бесчинства, взирая на чад своих из своего неведомого пространства? Как же Он не удосужился научить их уму-разуму? Не пригрозил им в конце-то концов? Или, в понимании евреев, сотворивших единого и неделимого Бога, достаточно было принести ему в жертву пару-тройку барашков и инцидент между Богом и человеком будет исчерпан? Что и говорить, весьма странные и отнюдь не мистические отношения со Всевышним, Всевышним, создавшим огромный Мир. Отношения примитивные, и что самое обидное — меркантильные. Обидно для Бога, обидно для Великой Тайны, Непознаваемости. Ни любви, ни уважения в отношении к своему Небожителю у этих людей, написавших Ветхий Совет, увидеть невозможно.

Откупившись барашками от своих гнусностей «люди вдвое больше стали творить зла во всех своих поступках. Вследствие этого Господь стал во враждебное к ним отношение. Тут сказали свое слово и ангелы. Они вступили в связь с женщинами и от этого произошло поколение людей надменных, полагавшихся на свою физическую силу и поэтому презиравших все хорошее».

Вот еще одна характерная черта различия Ветхого Завета от других древних религий. В их мифах дети, зачатые и рожденные не без участия сил небесных становились героями и красавицами, а здесь — людьми весьма непристойными. Так что же это были за ангелы такие, коли даже не могли произвести на свет приличного человека?..

Ной был недоволен этими людьми. «Огорчался их поступками, и крайне печалясь при виде их гнусных стремлений, стал по силе возможности убеждать их переменить свой образ мыслей и действий. Видя, однако, что они не поддаются увещеваниям и уже вполне подпали страсти к совершению злодеяний, и равным образом опасаясь, как бы они не вздумали убить его, он решил выселиться из страны с женой, детьми и домочадцами.

Ной (это имя означает "успокаивающий, "умиротворящий") был потомком Сифа, третьего сына Адама и Евы, которого она зачала, когда бог положил ей другое семя, вместо Авеля, которого убил Каин.

Хорошо, что род человеческий идёт не от братоубийцы, ведь всего его потомки были уничтожены всемирным потопом. Господь Бог полюбил Ноя за его справедливость; остальных же он не только наказал за порочность их, но и порешил уничтожить весь род людской и создать новых людей, чистых от греха. Таким образом прежнее поколение людей всецело исчезло с лица земли, и спасся один только Ной в виду того, что Господь Бог дал ему возможность спастись на построенном последним ковчеге, куда он забрал с собой «каждой твари по паре».

После того, как Он предостерег Ноя, Бог послал дождь и в продолжении 40 дней беспрерывно лились потоки воды, так что она покрыла землю на 50 локтей в вышину. Это и стало причиной того, что никто не спасся, так как не было средств к отступлению и бегству. Лишь через сто пятьдесят дней после того, как перестал лить дождь, начала мало-помалу сбывать вода».

В Книге Зогар рассказывается, что Ной, выйдя из ковчега на сушу, заплакал при виде всеобщего опустошения, причинённого потопом, и воскликнул: «Творец, Тебя называют милосердным. Ты должен был проявить милосердие по отношению к Своему Творению». «Неразумный пастух, — отвечал ему Творец. — Ты говоришь мне это теперь? …Почему ты смолчал, когда Я говорил, что будет Потоп, и велел тебе строить ковчег? Я долго откладывал наказание, ожидая, когда же ты попросишь Меня проявить милосердие к людям. А ты делаешь это только теперь, когда мир уже уничтожен…» (Книга Зогар, Ашматот к книге Бытия, стр. 256-б)

Не правда ли, странно слышать, как Ной упрекает Господа Бога, а тот, можно сказать, оправдывается? Ведь эти строки написаны иудейским священнослужителем.

Опытные историки очень внимательно отнеслись к этому эпизоду, так как «знали, что очень часто легенды – это опоэтизированная история, в которой содержится подлинная правда. Поэтому возник вопрос, не является ли сказание о потопе отголоском стихийной катастрофы давно минувших времен, которая глубоко врезалась в память многих поколений. Вопрос этот с блеском разрешил великий английский археолог Леонард Вулли, открывший шумерский Ур. В гигантской мусорной свалке, которая в течении тысячелетий скапливалась под стенами шумерской столицы, он прорыл шахту и на глубине 14 метров обнаружил гробницы шумерских царей начала третьего тысячелетия до нашей эры, содержащие огромные сокровища и человеческие останки.

Но Вулли решил обязательно выяснить, что скрывается под этим местом захоронения. Когда рабочие по его указанию прошли следующий пласт, они натолкнулись на речной ил, в котором не было никаких следов человеческого существования. Неужели рабочие добрались до напластованной почвы, относящейся к тому периоду, когда в Месопотамии еще не было человеческих поселений? Но на основании триангуляционных расчетов Вулли пришел к выводу, что он еще не достиг девственной почвы, поскольку ил лежал выше окружающего его пласта и образовывал отчетливо выраженное возвышение. Дальнейшие раскопки принесли замечательное открытие. Под слоем ила толщиной в три метра появились новые следы поселений: кирпичи, мусор, пепел от костров, осколки керамики. Расположение пластов можно было объяснить только следующим образом: какое-то грозное наводнение уничтожило человеческие поселения неведомой давности, а когда вода отступила, пришли другие люди и заново заселили Месопотамию. Это были шумеры, создавшие одну из древних цивилизаций мира.

Для того, чтобы могло нагромоздиться почти три метра ила, вода в том месте должна была в течение очень долгого времени стоять на высоте без малого восемь метров. Подсчитано, что при таком уровне воды вся Месопотамия могла стать жертвой разбушевавшейся стихии. Значит, здесь произошла катастрофа в масштабе, редко встречающейся в истории, и тем ни менее катастрофа все-таки локального характера. Но в представлении жителей Передней Азии пространство, захваченное катастрофой, составляло весь мир, и для них наводнение было всемирным потопом, которым боги покарали грешное человечество. Сказания о катастрофе переходили из века в век, древние евреи переделали его на свой лад и эту версию запечатлели в Ветхом завете». (Косидовский)

Но обратимся к тексту Ветхого завета. «За спасение жизни Ной вознес Господу Богу молитву о том, чтобы Он оставил теперь землю в ее прежнем виде. Бог, любя Ноя, за его преданность, согласился привести в исполнение его просьбу, прибавляя, однако, при этом, что не Он, Бог причина гибели грешников, но что они только поплатились за свою собственную испорченность и что, если бы он желал губить людей, ему не нужно было бы создавать их; было бы гораздо разумнее не даровать им жизнь, чем дав, снова отнимать ее. Но тем, что они поглумились над требуемым Мною благочестием и добродетелью, они заставили Меня подвергнуть их таком испытанию. Но Я требую, чтобы вы воздержались от пролития человеческой крови и были чисты от убийства. В знак же, что гневу Моему на вас положен конец, я воздвигну мой лук — радугу».

Радуга — над сплошным кладбищем, над болотами с гниющими трупами людей, животных, птиц, растений, среди которых было так много маленьких детских телец… Какой цинизм… Разве для устроительства жизни на земле нужна не любовь, а ненависть?… Разве Бог должен только грозить угрозами?…

Как же немыслимо жесток и бездеятелен был еврейский бог?.. Ни в одной из религий древних народов не было такого бога. Яхве не приходилось, подобно Осирису, каждый день бороться с силами тьмы, чтобы над землей не переставало всходить солнце. Яхве не помогал, подобно персидскому богу, перебираться душе усопшего через границу жизни и смерти. Он не пытался научить созданий своих, да что там созданий — детей своих добрым делам — просто взял и утопил, как никчемных щенят. Утопил и ни в чем не повинных младенцев. — Как не повинных? Ведь они же прокляты до седьмого колена и следовательно должны отвечать за деяния предков своих, о которых и понятия-то не имеют. Вряд ли столь бессмысленная идея могла бы дать людям хоть малейшее желание или стремление творить Добро. Сами подумайте, стоит ли надрываться, когда за чужие грехи все равно не рассчитаешься….

Быть может, причиной тому, что древний еврейский народ существовал столь недолгое время по сравнению с другими народами Древнего Мира стало то, что в недрах именно этого народа позволила себе взрасти столь жестокая и противоречивая религиозная фантазия, а потом она же и формировала нрав самого народа?… Народа, не сохранившего своей родины, не создавшего своего государства…

Признаюсь, мне не дает покоя навязчивый вопрос: кому выгодно было возводить из глубины веков такие жестокие варварские религиозные истоки в ранг религии? Тут же невольно напрашивается и ответ: тем потомкам Каина, которые все-таки не погибли в пучине мирового потопа, а всплыли и постепенно подготовили для своих дальнейших омерзительных деяний покорный им народ, народ, которому бессмысленно бороться не только за судьбу своей страны, Вселенной, подобно исповедующим «Авесту», но и за собственную маленькую жизнь. Народ, который мог бы сказать: «Не бог, не бог нас создал, это мы богов творили рабским сердцем» (И. Бунин) И беспрекословно доверялись своему безбожному Богу… «Господи, прости и спаси раба своего…» — вот их постоянная просьба, летящая в безразличные к ним небеса.

Но вернемся снова к книге Иосифа Флавия. Шло время… Постепенно «потомки Ноя заселили равнину. Когда же Господь Бог повелел им выделить из своей среды часть людей, вследствие сильного их размножения, и поселить их на новом месте, чтобы им не ссориться между собой и чтобы они, обрабатывая большее пространство земли, имели полный достаток в плодах, они по невежеству не повиновались Господу Богу. Они полагали, что владеют всем своим имуществом не по благости Господней, а их собственная сила является причиной их настоящего благополучия. К такому дерзкому ослушанию относительно Господа Бога побудил их Немврод, сына Ноя.

Он убедил людей не приписывать своего благополучия Господу Богу, а считать причиной своего благополучия собственную свою добродетель. Спустя немного времени Немврод стал домогаться верховной власти, будучи убежден, что люди только в том случае перестанут бояться Бога и отпадут от Него, если согласятся жить под властью и защитою его, Немврода. При этом он хвастливо заявил, что защитит их от Господа Бога, если бы тот вновь захотел наслать на землю потоп. Он советовал им построить башню более высокую, чем насколько могла бы подняться вода, и тем отомстить за гибель предков.

Толпа единодушно выразила желание последовать предложениям Немврода и стала считать повиновение Господу Богу позорным рабством. И вот она начала строить башню, не щадя рвения и усилий. Вследствие множества рабочих рук башня росла скорее, чем можно было бы ранее предполагать. Видя такое безумие Господь Бог, хотя и решил не губить их совершенно, несмотря на то, что они могли бы быть благоразумнее вследствие примера гибели прежних людей от потопа, однако, посеял между ними распрю, сделал их разноязычными и тем самым вызвал среди них непонимание друг друга. То место, где они построили Башню, называется теперь Вавилоном» и символизирует собой разрушение и горестное непонимание. Так столь естественный процесс разноязычия народов был приписан деянию вездесущему Яхве.

С гневным вопросом обращается иудейский поэт Иосиф Флавий к Господу Богу своему:


Яхве, Яхве, почему ты людям не даровал Вавилонской башни
И смесил их языки?
Один теперь греком зовется, другой — евреем
И римлянином третий,
Хотя они созданы единым дыханьем
Из одного ребра.
У меня тяжба с тобой, Яхве.
Почему я, Иосиф, долен быть
Римлянином или евреем, или тем и другим,
Я хочу быть Я. Иосифом быть хочу,
Таким, как я выполз из материнского лона
Не расщепленным в народах,
Принужденным искать, от тех или от этих я родом.
И из великого моего расщепления
Кричу я тебе:
Дай мне быть Я, Яхве!
Или отбрось меня снова в пустоты пустот,
Из которых ты вырвал меня
В сияние этой земли.

В текстах Ветхого Завета мне не удалось найти имя независимого повстанца Немврода, решившего не покоряться столь немилосердному Богу, воспитывающему детей своих лишь кнутом жесточайшей судьбы. В иных книгах отыскал этот текст Иосиф Флавий. Значит существовал непокорившийся Яхве человек в других сказаниях. Не плод же он фантазии писателя. Почему же образ Немврода выпал из текстов Ветхого Завета?. Вряд ли имеет смысл рассуждать на тему очевидного… Только беспрекословное, бездумное подчинение приемлемо в божественных сферах. Вы рабы, вы рабы, вы рабы… Страх божий, а не любовь пусть живут в ваших сердцах.

И этим все сказано.

Но вот теперь история с Вавилонской башней встала на свое место. Оказывается, она была разрушена в знак протеста Яхве против своего же восставшего народа. Когда этот восставший народ вместе со своим представителем — непокорным Немвродом выпал из истории Ветхого Завета, дабы о неповиновении богу и речи быть не могло, появилось совершенно немотивированное разрушение ни в чем не повинной башни.

Господь Бог не питал особой надежды на то, что люди под его владычеством станут хоть немного лучше, иначе зачем бы Он стал вкладывать в уста свои такие слова: «И кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образцу божию. Глаз за глаз, зуб за зуб, рука за руку, нога за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб».

Господи, да что же это, как не месть, возведенная в закон?

С прискорбием приходится отметить, что новое поколение землян, народившихся от Ноя и его сыновей и дочерей, часто вело себя отнюдь не благородным образом. Посудите сами: когда Авраам с Сарой прибыли в Египет, муж предложил жене сказаться сестрой его. «Дабы хорошо было ради тебя», — пояснял он. Фараону незамедлительно приглянулась прекрасная Сара и он взял ее в жены, а бывший, вернее настоящий муж, без какого-либо зазрения совести пригрелся рядышком со своей наилучшим образом устроившейся женой. Что и говорить — всем было хорошо, все остались при своих интересах.

А вот совершенно иная история про Авраама. Сказал ему однажды Бог, желая искусить своего сподвижника:

— «Возьми сына твоего единственного, которого ты любишь, Исаака и принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я тебе скажу.

Авраам встал рано утром, оседлал осла своего и взял с собою сына своего. Наколол дров для всесожжения. И взял Авраам дрова для всесожжения, и возложил на Исаака, сына своего, Взял в руки огонь и нож, и пошли оба вместе. И начал Исаак говорить Аврааму, отцу своему:

— Отец мой, вот я сын твой! Вот огонь и дрова. Где же агнец для всесожжения?

— Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения, сын мой! — Авраам сказал:

И устроил Авраам жертвенник, разложил дрова и, связав сына своего Исаака, положил его на жертвенник поверх дров. И простер Авраам руку свою, и взял нож, чтобы заколоть своего сына.

Но Ангел Господень воззвал к нему с неба и сказал:

— Не поднимай руки своей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь я знаю, что боишься ты бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего для Меня». (Бытие. Гл. 22)

Куда более прискорбная история случилась с Лотом, тем самым, который пытался оградить жителей Содома и Гоморры от гнева Господня, готового обрушиться на них за то, что жители этих городов приняли на душу свою грехи тяжкие и не имели в среде своей ни одного праведника. Не образумив своих земляков Лот повелел жене выйти прочь из опоганивших себя городов, повелев при этом ни в коем случае не оглядываться назад. И они пошли прочь.


Но горько жене говорила тревога:
Не поздно, ты можешь еще посмотреть
На красные башни родного Содома,
На площадь, где пела, на двор, где пряла,
На окна пустые огромного дома,
Где милому мужу детей родила.
Взглянула — и, скованы смертною болью,
Глаза ее больше глядеть не могли;
И сделалось тело прозрачною солью,
И быстрые ноги к земле приросли. (А. Ахматова)

Так Лот остался без жены, узрев перед собой лишь одинокий соляной столб в пустыне.

Однажды пришли в гости к нему два Ангела и накинулась на них разъяренная толпа. И тогда вот с какими словами обратился Лот к этим, уже неуправляемым людям: «Вот у меня две дочери, которые не познали мужа: лучше я выведу их к вам, делайте с ними что угодно; только Ангелам сим не делайте ничего, так как они пришли под кров моего дома». («Бытие». Глава 19)

Можно ли припомнить более гнусный и омерзительный поступок?Вспомни, пронзительные слова Федора Михайловича Достоевского: «От высшей гармонии совершенства отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только замученного ребенка, который бил себя кулачком в грудь и молился не искупленными слезками своими к „боженьке“! Не стоит, потому что слезки эти остались неискупленными. Они должны быть искуплены, иначе не может быть и гармонии».

О слезах девочек — дочерей Лота в 19 главе Бытия речи не идет, а идет речь о том, что дочери в долгу перед бесстыдством отца не остались. Случилось же все следующим образом: после того, как им удалось благополучно избежать гибели в ниспровергнутых городах, старшая дочь сказала младшей: «Отец наш стар и нет человека на земле, который вошел бы к нам по обычаю всей земли. Итак, напоим отца нашего вином, и переспим с ним, и восстановим от отца нашего племя». Как порешили сестры, так и сделали. Затем обе благополучно забеременели.

Не знаю, может быть, в те далекие библейские времена нравственные нормы были несколько проще, но какое же поколение пошло от этого совокупления, связанного с кровосмешением и зачатием в алкогольном опьянении? Господь Бог не уставал повторять детям израелевым, что Он, «благословляя благословляет их, и умножая умножает семя их, как звезды небесные и как песок на берегу моря. И благословляет в семени их все народы земли». Хорошо же благословение заведомо больному поколению дегенератов, семя которых должно проникнуть во все народы земли… Слава богу, что это только вымысел, а не явь.

Ни с чем не сравнимая жестокость иудейского бога и достаточно гнусное поведение его некоторых сподвижников в раю — ангелов, вызвало восстание благородных представителей небесных сфер и восстание это названо было «Восстанием ангелов».

Оно породило множество литературных произведений, где враги Яхве, свергнутые с небесных просторов в огнедышащую преисподнюю и получившие иное наименование, а именно: исчадие рода сатанинского, стали друзьями человечества, его учителями, срывавшими сочные плоды с древа познания Добра и Зла для неразумных еще пока жителей Земли.

В книге современного русского писателя Бориса Акунина «Азазель» представлена идея всемирного просветительского общества, все силы которого направлены на улучшение человечества. И это бесконечно полезное общество носит имя Азазель — имя одного из падших ангелов. Организатор и вдохновитель этого общества леди Эстер говорит:

— «Азазель — не сатана. Это великий символ спасителя и просветителя человечества. Господь создал этот мир, создал людей и предоставил их самим себе. Но люди так слабы и слепы, они превратили божий мир в ад. Человечество давно бы погибло, если б не особые личности, время от времени появляющиеся среди людей. Они не демоны и не боги, я зову их героями-цивилизаторами. Благодаря каждому из них человечество делало скачок вперед. Прометей дал нам огонь. Моисей дал нам понятие закона. Христос дал нравственный стержень. Но самый ценный из этих героев — иудейский Азазель, научивший человека чувству собственного достоинства. Сказано в „Книге Еноха“»: «Он проникся любовью к людям и открыл им тайны, узнанные на небесах». Он подарил человеку зерцало, чтобы видел человек позади себя — то есть имел память и понимал свое прошлое. Бог только сдал человеку карты, Азазель же учит, как надо играть, чтобы выиграть.

Главное в жизни любого человека — это найти свой путь. Я глубоко убеждена, — говорит она, — каждый человек неповторимо талантлив, в каждом заложен божественный дар. Трагедия человечества в том, что мы не умеем, да и не стремимся этот дар в ребенке обнаружить и выпестовать. Гений у нас — редкость и даже чудо, а ведь кто такой гений? Это просто человек, которому повезло. Его судьба сложилась так, что жизненные обстоятельства сами подтолкнули его к правильному выбору пути.

Классический пример — Моцарт. Он родился в семье музыканта и с раннего детства попал в среду, идеально питавшую заложенный в нем от природы талант. Представьте себе, что Вольфганг Амадей родился бы в семье крестьянина. Из него получился бы скверный пастух, развлекающий коров волшебной игрой на дудочке. Родись он в семье солдафона — вырос бы бездарным офицериком, обожающим военные марши. Каждый, каждый без исключения ребенок таит в себе сокровище, только до этого сокровища надо уметь докопаться! Людей надо оценивать не по их реальным достижениям, а по их потенциалу, по тому таланту, который был в них заложен природой. И тогда выяснилось, что самый великий полководец всех времен — какой-нибудь безвестный портной, никогда не служивший в армии, а самый великий художник так и не взял в руки кисть, потому что всю жизнь проработал сапожником.

Моя система воспитания построена на том, чтобы великий полководец непременно попал в военную службу, а великий художник вовремя получил доступ к краскам. Мои педагоги пытливо и терпеливо прощупывают душевное устройство каждого питомца, отыскивая в нем божью искру, и в девяти случаях из десяти ее находят!

В моих школах первоначально главная обязанность учителя — присматриваться к детям и исподволь давать им разные несложные задания. Задания эти похожи на игру, но с их помощью легко определить общую направленность натуры. На первом этапе нужно угадать, что в данном ребенке талантливее — тело, голова или интуиция. Затем дети будут поделены на группы по профильному принципу: рационалисты, артисты, умельцы, лидеры, спортсмены и так далее. Постепенно профили все более сужаются и начинается индивидуальная подготовка».

В сложных хитросплетениях романа-детектива Бориса Акунина выясняется, что выпускники этих школ, разъехавшиеся по всему миру, стараются приложить свои знания на благо улучшения жизни человечества, дабы расцвела наша планета, но, увы, борьба за осуществление этой идеи идет не на жизнь, а на смерть. И члены самого человеколюбивого общества, поставленные в рамки несовершенного мира, защищаясь, идут на крайние жестокости и даже убийства, — и не мудрено — потому что «добро, стервенея в азарте борьбы, озляется круто и резво». (И. Губерман) Школа гибнет. А мир готовится к первой мировой войне и кровавой русской революции.

В дальнейшем, мой дорогой читатель, мы с тобой перелистаем страницы и других книг, рассказывающих о том, как сатанинское племя стремилось творить добро, а теперь вернемся к главам Ветхого завета.

Вот история двух братьев Исава и Иакова достойна воплощения на сцене в пьесе трагического содержания. Были братья близнецами. «Первый вышел красный, весь, как кожа косматый Исав. Потом вышел брат его, держась рукой своею за пятку первого Иаков. Дети выросли и стал Исав человеком, искусным в звероловстве, а Иаков человеком кротким, живущим в шатрах. Сварил Иаков кушанье, а Исав пришел с поля усталый и сказал Исав Иакову: дай мне поесть красного, красного этого; ибо я устал. Но Иаков сказал: продай мне теперь же свое первородство. Исав сказал: что мне в этом первородстве? Он поклялся и продал свое первородство Иакову». (Ветхий Завет)

Когда пришло время умирать слепому отцу этих братьев, он решил дать свое благословение старшему сыну Исаве, но прежде попросил его приготовить ему его любимое кушанье. Пошел Исав добывать дичь для последнего в жизни отца блюда. Мать же их Ревекка, любившая больше младшего сына, подговорила его сделать подлог и старому слепому отцу предложить кушанье, приготовленное ею самою и тем самым получить столь необходимое благословение обманным путем. Чтобы старец не догадался о том, что другой сын подает ему его любимое кушанье, Иаков одел одежду старшего брата, а руку, подающую блюдо, обернул шкурой молодого козленка, потому как старший брат не в пример младшему был чрезвычайно лохмат телом. Отец не почувствовал подмены и благословил младшего сына: «Да послужат тебе народы, и да поклонятся тебе сыны матери твоей; проклинающие тебя — прокляты; благословляющие тебя — благословенны!»

В отчаяние впал Иаков, когда узнал о коварстве брата своего: «Он запнул меня уже два раза; он взял первородство мое, и вот, теперь взял благословение мое».

Умирающему отцу, узнавшему всю непристойную правду, ничего не оставалось, как пообещать несчастному, что со временем ему удастся «свернуть иго с выи его». И тогда у смертного одра Исав поклялся отцу убить Иакова. Но такое положение вещей не устраивало их мать Ревекку. Она пораскинула умом и предложила вполне практичный выход, сказав младшему сыну: «Беги в Харран. Поживи у брата моего Лавана несколько времени, пока не утолится ярость брата твоего, и он позабудет, что ты сделал ему. Тогда я пошлю и возьму тебя оттуда. Для чего мне в один день лишаться обоих вас?»

И ушел Иаков к Лавану, у которого было две дочери, старшая, слабая глазами Лия, и прелестная младшая Рахиль. По договору с Лаваном Иаков должен был отработать за право жениться на полюбившейся ему Рахили семь лет. И он сделал это, ибо любил ее, но хитрый отец в брачную ночь вместо Рахили подсунул ему Лию, потому как не положено было младшей дочери выходить замуж раньше старшей.

Возмущение Иакова не имело предела, но оно постепенно угомонилось. Дело в том, что обманутому жениху предложили компромисс: поработать за любимую Рахиль еще семь лет. Следующий срок отработки проходил у Иакова наполненнее и интереснее. Ему было позволено любить Рахиль уже не только душою, но и телом, а заодно и исполнять супружеские обязанности по отношению к Лии, коли они уже имели место быть. В благодарность за это Лия нарожала Иакову целую кучу ребятишек, в то время как у Рахили с этим делом ничего не получалось. Но в конце-то концов и она родила сына. И тогда Иаков попросил Лавана отпустить его домой с женами и детьми. Но не так быстро дело делается, как слово сказывается. Ему еще пришлось отрабатывать шесть лет за скот, дабы не с пустыми руками начинать жизнь на новом месте.

Путь на родину с женами, детьми и скотом был долог и опасен, а кроме того до краев наполнен страхом перед свиданием с обманутым братом. Но Исава милостиво простил Иакова и слезы радости украсили эту долгожданную встречу.

Испытать счастье от возможности искренне простить, увидеть проблеск милосердия — вот, по-моему, главная идея всей этой истории.

У иудеев существовал обычай, позволяющий им хоть на время ускользнуть из под неусыпного Всевидящего ока. Лукавый народ придумал себе лазейку, дающую возможность возложить свои бесконечные грехи на другого. Происходил этот ритуал следующим образом: в ежемесячный день искупления иудейский священник налагал свои руки на голову козла, исповедовался перед ним во всех прегрешениях колен израилевых и тем самым магически перекладывал на бедное, ни в чем не повинное животное тяжкое бремя грехов человеческих. После этого он отпускал козла в пустыню и последний уносил с собой всю скверну недостойных деяний, подальше от жилья людей, ни коим образом при этом не подозревая о своей спасительной миссии.

Надо отдать должное тому, что тексты Ветхого Завета включают в себя не только примеры крайне жестокого отношения к еврейскому народу, но и удивительные по своей красоте произведения о странствованиях героического и самоотверженного пророка Моисея. И сейчас, мой дорогой читатель, мы снова обратимся к книге Иосифа Флавия, художественные достоинства которой помогут нам с тобой наилучшим образом ощутить те перипетии и переживания, что пришлось испытать иудеям вместе со своим пророком.

История Моисея начинается со страданий еврейского народа в египетском рабстве и с предсказания одного из египетских ученых о том, что «среди израильтян родится мальчик, который если вырастит, то сокрушит могущество египтян и сделает евреев властным народом. Испугавшись этого, фараон повелел всех родившихся еврейских детей мужского пола бросить в реку и загубить, а египетским повивальным бабкам приказал строго следить за беременность еврейских женщин и не выпускать из виду их родов. Это было ужасным ударом. Однако никто не в состоянии оказать посильное давление на решение Господа Бога, хотя бы и пустил для этого в ход тысячи ухищрений. Потому-то и ребенок, о котором рассказывал ученый прорицатель, продолжал, несмотря на все мероприятия царя, подрастать.

Произошло все следующим образом: один знатного происхождения еврей Амарам, очень заботился об участи своего народа; при этом он сам лично находился в безвыходном положении, так как его жена была беременна. Поэтому он обратился к милосердию Предвечного, умоляя его сжалиться наконец над людьми, которые ни в чем не изменяли своему благочестию, и, освободив их от настоящего горя, оставить им надежду, что племя их не погибнет. Господь Бог сжалился над ним и в ответ на мольбу явился к нему во сне и произнес: «Отныне же знай, что я помышляю об общем благе вашем, потому что ребенок, из-за которого египтяне решили убить всех рождающихся израильских мальчиков, будет именно твоим сыном. Он останется скрытым от лиц, подстерегающих его с целью загубить его, необычайным образом будет воспитан и освободит народ еврейский от египетского ига. Этим он на вечные времена оставит по себе славную память. Такую милость явлю Я тебе и потомкам твоим».

Подтверждением обещания Господа Бога послужили уже самые роды жены Амарама, так как ей удалось скрыть их от соглядатаев, вследствие легкости и безболезненности родильного процесса. Отец предпочел предоставить спасение дитяти и заботу о нем Предвечному. По его убеждению Господь Бог и его слава представляют полную гарантию и, наверно, оправдаются. Порешив это, родители сделали тростниковую плетеную корзиночку, наподобие колыбельки, положили туда ребенка и, спустив на воду, предоставили его спасение Господу Богу. Река подхватила и понесла корзину. Тут-то Господь Бог и показал, что человеческие расчеты совершенно несостоятельны, что все, что бы Он ни пожелал, доводится до благополучного разрешения и что тот, кто из личного интереса готовит другим погибель, даже при самом большом со своей стороны рвении, ошибаются в своих расчетах, тогда как уповающие на предопределение Предвечного находят неожиданное спасение и благополучие, несмотря на величайшие затруднения и опасности. Судьба именно этого ребенка служит наглядным доказательством всемогущества Господа Бога.

У египетского царя была дочь именем Фермуфис. Гуляя по берегу реки и увидев корзиночку, увлеченную течением, она послала пловцов с указанием доставить ее ей. Когда посланцы вернулись с корзинкой и царевна увидела ребенка, она полюбила его за его величину и красоту. Таково было попечение Господа Бога о Моисее, что воспитать и заботиться о нем пришлось как раз тем людям, которые решили погубить прочих еврейских мальчиков ради того, чтобы воспрепятствовать именно его рождению.

Сообразно предсказанию Господа Бога, Моисей вскоре по общему отзыву стал вследствие силы ума и своего презрительного отношения к трудностям всякой работы одним из лучших представителей еврейства. Мощь его способностей обнаружилась у него уже в раннем возрасте и тогдашние поступки его уже свидетельствовали о том, что в зрелом возрасте он совершит гораздо более необычные вещи.

Не имея собственных детей, Фермуфис ввиду таких его качеств усыновила его. При этом она сказала отцу: «Взрастив этого чудного обликом и благородного по своему духовному развитию ребенка, которого я столь странным образом получила в дар от реки, я задумала усыновить его и сделать его со временем наследником твоего царства». С этими словами она подала ребенка отцу на руки. Последний взял его и, прижав к груди своей, из желания высказать дочери расположение, надел на него свою диадему. Но Моисей швырнул корону на землю. Сорвал ее с себя в детской шаловливости, и стал топтать ее ножками. Это было дурным предзнаменованием для отца. Однако несмотря на это воспитали его с большой заботливостью».

Когда же Моисей вырос, его послали на битву с эфиопами, которые лелеяли надежду подчинить себе египтян. Но египетскому войску под предводительством еврейского военачальника удалось развеять эти надежды, словно дым. И как это слишком часто случается в жизни, победа и слава одних рождает в душе других зависть и вследствие этого толкает последних к коварным поступкам. Так случилось и с Моисеем. «Те, которые спаслись благодаря ему, почувствовали к нему неодолимую ненависть и стали еще более страстно стремиться привести в исполнение свои нелицеприятные намерения, так как боялись, что Моисей ввиду своего успеха задумает совершить государственный переворот в Египте. Фараон, разделяя мнение своих подчиненных, тоже решил избавиться от Моисея.

Он отправил его пасти овец. Однажды Моисей погнал скот на гору Синай, которая выше всех тамошних вершин и представляла собой хорошее пастбище, так как там росла отличная трава. Тут Моисею представилось необычное зрелище.

Терновый куст стоял весь в огне, причем пламя не касалось ни окружающей его травы, ни цветов; также и зеленые ветки куста оставались невредимыми, хотя пламя было очень сильное и большое. Моисей испугался при виде этого необычного зрелища, но был поражен еще более, когда услышал раздающийся из огня голос, назвавший его по имени и вступивший с ни в разговор. Голос предсказал Моисею его будущую славу и почести, которые он стяжает себе при помощи Господа Бога среди людей, и повелел ему смело вернуться а Египет, стать там начальником и руководителем еврейской простонародной массы и освободить своих соплеменников от тех унизительных притеснений, которым они подвергаются».

Моисей незамедлительно вернулся в Египет и потребовал от царя отпустить еврейский народ, находящийся в этой стране в немилосердном рабстве. Естественно, царь не пожелал внять ни с чем не сравнимым требованиям пастуха. «И тогда египтян поразили ужасные бедствия. Последнее я подробно опишу, потому что людям вообще полезно ознакомиться с этим и научиться избегать совершения таких поступков, которые позволили себе египтяне, — не оскорблять Господа Бога и не побуждать его наказывать их злодеяниями.

Итак, по повелению Предвечного, вода в реке обратилась в кровь, так что ее невозможно было пить; между тем у египтян не было другого источника влаги. При этом вода не только по цвету стала похожа на кровь, но и по качеству своему, так как у всех, кто пытался напиться ею, она вызывала сильные боли и резь. Но таково было действие лишь по отношению к египтянам; для евреев же она оставалась сладкой и вполне для питья пригодной и нисколько не изменилась в своем составе. Это необъяснимое явление настолько поразило фараона, что он, боясь за участь народа, согласился на исход евреев. Однако, лишь только бедствие прекратилось, он снова отменил свое решение и отказался отпустить их.

Тогда Господь наслал на египтян второе бедствие. Страну наводнило бесчисленное множество лягушек, которыми была переполнена река, так что люди, бравшие воду, могли получать лишь жидкость, насыщенную остатками околевших в воде и заражающих ее таким образом животных. И вся страна была страшно загрязнена, так как лягушки рождались и умирали, и домашний обиход стал невозможен, потому что их находили и в пище и в питье, и они прыгали по постелям. Вместе с тем повсюду распространилось страшное зловоние от околевших и разлагающихся лягушек».

Египетский царь в ужасе вновь согласился было отпустить евреев, но как только лягушки исчезли и вследствие этого немного полегчало, он изменил свои намерения и не позволил еврейскому народу оставить египтян без надежных рабов.

«Тогда Господь Бог в воздаяние за его обман ответил новой напастью. Во внутренностях египтян зародилось бессчетное количество вшей, от которых мучители гибли в страшных муках. Устрашившись этого отчаянного бедствия, боясь, как бы весь народ не погиб, фараон принял в соображение весь позор такого рода гибели, был принужден внять голосу благоразумия и разрешил евреям исход, но вместе с тем, как только бедствие прекратилось, он потребовал от них оставить женщин и детей в качестве заложников. Но этим он возбудил против себя гнев Предвечного еще в большей степени, так как рассчитывал обмануть Проведение, как будто не оно, а Моисей наказал египтян за евреев. Поэтому страну наводнило множество различных раньше никем не виданных животных, от которых гибла масса народа.

Тела египтян покрылись страшными гнойными язвами, которые разрушали все внутренности; от этого гибло большое множество народа. Но так как и от этого бича фараон не образумился, то пошел такой крупный град, какого раньше никогда не было в Египте, так что он побил все плоды их. Затем на оставшиеся, не тронутые градом посевы набросилась саранча и последние надежды египтян на какой бы то ни было урожай рухнули.

Предвечный, решив еще одним бедствием принудить египтян отпустить евреев, повелел Моисею заявить народу, чтобы он держал наготове жертвоприношения. Когда наступило 14 число, то все, приготовясь к выступлению, совершили жертвоприношения, с помощью метелки окропили кровью жертвенных животных дома свои, совершили жертвенную трапезу и сожгли мясо, как будто собирались немедленно выступить в путь. Отсюда до сих пор у нас сохраняется обычай жертвоприношений, который, как и связанный с ними праздник, мы называем Пасхой, что значит переход, потому что в тот вечер Господь поразил египтян болезнью, но прошел мимо евреев и пощадил их. В ту ночь напала на все перворожденное у египтян чума, так что многие, жившие вблизи царского дворца собрались к фараону и стали требовать от него, чтобы он отпустил евреев из страны, так как предполагали, что если они уйдут, то и бедствия Египта прекратятся. Население сделало евреям даже подарки отчасти от того, чтобы тем ускорить исход их, от части же на память о взаимных добрых соседских отношениях».

О добрососедских отношениях помнили и евреи. «Среди множества разнообразных ритуалов у них есть один, который особенно глубоко волнует. В первый пасхальный вечер они пьют вино, празднуя свое избавление от египетского рабства. Но прежде чем осушить кубок, отливают из него десять капель, памятуя о десяти казнях, которые бог наслал на египтян. Мысль о страданиях наших врагов уменьшает радость, наполняющую наш кубок, — на десять капель». (Л. Фейхтвангер).

Что и говорить, народам хотелось жить в дружбе и согласии, а приходилось враждовать. В конце концов египтяне, невыносимо измученные напастями, посылаемые им неутомимым богом Яхве, отпустили евреев и последние смогли свершить долгожданный ими исход из Египта. Но путь в Землю Обетованную оказался настолько сложен и невыносим, что евреи решили предпочесть рабство свободному стремлению к грядущему счастью. «И забыв о всех явлениях, ниспосланных им Господом Богом для того, чтобы вернуть им свободу, стали обвинять в своем несчастье Моисея, и дошли в своем недоверии до того, что хотели даже побить камнями пророка, который довел их до этого, хотя обещал им спасение. Вместе с тем они решили сдаться египтянам. Велик был плач и вопль женщин и детей, видевших перед собой верную гибель, так как они были заключены между горой и морем и не было никакой возможности бежать куда бы то ни было.

Хотя народ был возбужден против него, Моисей все-таки не переставал заботиться о нем и не отчаивался помощи Господа Бога. Поэтому, войдя в толпу народную, Моисей обратился к ней со следующими словами: «Величайшим безумием было бы теперь отчаиваться в помощи Господа Бога, от которого вы достигли всего того, что он вам через меня обещал сделать в смысле вашего спасения и освобождения от рабства. Чем больше вы стеснены, тем более вам следует надеяться на помощь Господа Бога, который и теперь вас поставил в столь затруднительное положение для того лишь, чтобы вас самих уже ниоткуда не рассчитывающих на спасение, избавить от этого бедствия и тем самым проявить, с одной стороны, свою силу, а с другой — показать вам свою о вас заботливость.

Ведь Божество являет свою поддержку тем, к кому Оно благоволит не в малых делах, но в тех случаях, когда видит, что люди потеряли уже всякую надежду на улучшение своего действительно бедственного положения. Поэтому доверьтесь такому могущественному Покровителю, который в силах сделать из малого большое и который может обратить в ничто и сделать бессильным даже такое количество людей, как египетское войско, которое решило вернуть евреев в рабство. Не отчаивайтесь в своем спасении только от того, что море и гора, видимо, лишают вас возможности бегства; если пожелает Господь Бог, то и горы обратятся для вас в долины и море в сушу».

Сказав это, Моисей повел евреев на глазах египетского войска к морю. Когда они достигли берега, то он схватил свой посох и стал взывать к Господу Богу о помощи и покровительстве следующими словами: «Ты сам, Господь Бог, знаешь, что не в силах человека выпутаться из настоящего стеснительного положения нашего. Но в Твоих силах явить теперь уже полное спасение этому народу, который по Твоему желанию покинул Египет. Яви и скорее покажи нам могущество Свое и внуши народу, который в полном отчаянии и готов впасть в ужаснейшие крайности, бодрость и уверенность в спасении. Ты можешь заставить море обратиться в сушу. И мы могли бы умчаться отсюда по воздуху, если бы Тебе заблагорассудилось явить нам спасение таким образом».

Вознеся эти молитвы, Моисей ударил посохом по морю, которое от этого удара раздвинулось и, отступив перед евреями, дало им возможность удалиться по сухому пути.

«Так как народ не задумывался и быстро следовал, уповая на Господа Бога, за Моисеем, то египтяне сперва подумали, что евреи потеряли рассудок, идя на очевидную гибель. Когда же они увидели, что евреи без труда прошли значительное расстояние, не встретив на пути своем ни препятствий, ни затруднений, они решили броситься за ними в погоню, рассчитывая на то, что и перед ними расступится море. И вот они стали спускаться в него, послав вперед конницу. Пока египтяне теряли время, евреи успели благополучно добраться до другого берега. А египетское войско находилось в самой середине моря, которое вновь сомкнулось и вздувшиеся от ветров волны всей своей силой обрушились на египтян. В то же самое время с неба потекли потоки дождя, раздались раскаты грома, и частые молнии засверкали по небу в разных направлениях. Одним словом тут было все, чего бы Господь в гневе не наслал на людей; к тому же густой непроницаемый мрак охватил египтян. И таким образом все до единого погибли».

Огромные волны сомкнулись над головами последних жертв казней египетских, а обрадованные своему спасению евреи двинулись дальше. «Но вскоре они опять упали духом. Они ощущали сильный недостаток в воде, так как не только не могло быть речи о каких-либо удобствах для людей, но и не было никакой возможности достать скоту необходимое для него пастбище. Страна, по которой шли евреи, представляла собой сплошную песчаную пустыню без малейших признаков оазиса, где могло бы произрастать хоть что-нибудь.

Когда Моисей заметил уныние народа, то он увидел себя в крайне тягостном положении, потому что чувствовал общее бедствие так, как будто оно постигло его одного, и тем более, что ни к кому другому, а лишь к нему одному прибегали с мольбой женщины за детей, а мужчины за женщин, чтобы он подумал о них и нашел какое-нибудь средство к спасению. Тогда Моисей обратился с молитвой к Господу Богу, прося его обратить непригодную воду из одинокого колодца в хорошую и возможную для питья. Предвечный обещал явить ему эту милость и вода стала пригодной для питья. В Другой раз Моисей ударил посохом по скале и из нее обильно истекла самая свежая и прозрачная вода.

Хотя народная масса была так возбуждена и столь враждебно настроена против него, Моисей в уповании на Господа Бога и на то, что он лично всегда имел ввиду лишь благо своих соплеменников, стал посреди них, не смотря на крик их и на то, что они уже держали в руках наготове камни. Так как он отличался внешностью, которая сразу привлекала к нему каждого, и, кроме того, обладал даром убедительно говорить с народом, то он начал с того, что стал успокаивать их, убеждая не забывать, ввиду настоящих своих мытарств, прежние благодеяния Господа Бога, не упускать в теперешнем своем затруднительном положении из виду прежних великих и неожиданных проявлений Его к ним благоволения и поддержки и, наконец, быть в твердой уверенности, что Он, по милости Своей, освободит их из этого бедственного положения; по всему вероятию, Господь Бог лишь испытывает теперь их мужество, чтобы узнать, насколько в них стойкости и насколько им памятны еще прежде явленные чудеса или в какой степени они позабыли о них ввиду теперешнего своего стеснительного положения.

Между тем оказывается, что они люди нехорошие ни в смысле своей стойкости, ни в смысле памятования всех удач своих, так как они в такой мере недоверчиво относятся к Господу Богу и к его решениям, в силу которых им удалось покинуть Египет, и так как они стали гнусно держать себя относительно слуги Предвечного, то есть его, Моисея: ведь слуга этот не обманул их ни в чем, что приказал им делать по велению самого Господа Бога».

Живительная влага, источившаяся из скалы, дала возможность людям продолжить свой путь. В дальнейшем Господь Бог ниспослал странникам несметные стаи перепелов, манну, упавшую к их ногам с неба, похожую по вкусу на сладчайший мед и другие дары, дабы евреи смогли выбраться из бесконечной пустыни. Но Он позаботился не только о пище телесной, но и о душе подвластного Ему народа, которая, как мы успели заметить, показала себя весьма неустойчивой в минуты тягостных испытаний.

Свои Заповеди Господь Бог передал Моисею на Синайской горе, с которой последний вернулся веселый и приободренный. Он созвал весь народ и произнес перед ним: «Евреи! Подобно тому, как и раньше, Господь Бог милостиво отнесся ко мне и Он теперь между вами для того, чтобы устроить вашу жизнь наилучшим образом и передать вам правильное государственное устройство. Пусть повеления его будут для вас священны и драгоценнее ваших детей и жен. Следуя этим повелениям, вы будите счастливы в жизни, будите пользоваться плодородной почвой, тихим морем, дети у вас будут рождаться отличные, и вы будите наводить страх на врагов своих; вступая в непосредственные отношения с самим Господом Богом, я лично слышал Его беспредельно могучий голос. Предвечный заботится о вашем спасении и сохранении вашего рода»

Затем Моисей прочел заповеди Господа Бога:

«Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим.

Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня. И творящий милость до тысячи родов и любящий Меня и соблюдающий заповеди мои.

Не произноси имени Господа, Бога твоего напрасно; ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит Его напрасно.

Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай и делай в них всякие дела твои. А день седьмой — субботу Господу Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришелец, который в жилищах твоих. Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил. Потому благословил Господь день субботний и осветил его.

Почитай отца твоего и мать твою, чтобы тебе было хорошо, и чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе.

Не убий.

Не прелюбодействуй.

Не кради.

Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего». (Вторая книга Моисеева. Исход. Глава 20)

Все заповеди, принесенные Моисеем, были начертаны на двух скрижалях рукой самого Господа Бога.

Основные общечеловеческие заповеди: не убий, не кради, не прелюбодействуй и так далее, уже были выстраданы до иудеев религиями других древних народов. И если шумеры и египтяне выстрадали их в трудной работе: научиться жить по-человечески, то иудеи, конечно же, знали о их существовании. Ведь они были рабами в Египте. Выходит, заповеди — это явный плагиат без ссылки на первоисточник.

К таковым заповедям было отношение не однозначное. Вот сколь своеобразно расценил их русский поэт Максимилиан Волошин.


Поймите сущность зла.
Не бойтесь страсти,
Не противьтесь злому
Проникнуть в вас;
Все зло Вселенной должно
Приняв в себя
Собой преобразить.
А вы построили темницы и запреты:
Суд гасит страсть,
Правительство — мятеж,
Врач гасит жизнь,
Священник гасит совесть.
Довольно вам заповедей на «не»;
Всех «не убий», «не делай». «ни укради», —
Единственная заповедь — «Гори!».
Твой Бог в тебе,
И не ищи другого,
Ни в небесах, ни на земле.
Проверь весь внешний мир:
Везде закон, причинность,
Но нет любви.
Ее источник — Ты!
Бог есть любовь.
Любовь же огнь, который
Пожрет Вселенную и переплавит плоть.
Прислушайся ко всем явленьям жизни:
Двойной поток — цветенье и распад.
Беги не зла, а только угасанья:
И грех, и страсть — цветенье, а не зло;
Обеззараженность —
Отнюдь не добродетель.

Мне хотелось бы, мой дорогой читатель, обратить внимание на вторую заповедь, которая практически запрещает какое-либо творчество в области изобразительного искусства. В главе 27 Второзакония говорится: «Проклят, кто сделает изваянный или литый кумир, мерзость перед Господом, произведение рук художника, и поставит его в тайном месте!» А ведь в те времена изображения богов составляло главную тему искусства и литературы.

Да и не только художникам доставалось, надо сказать. В псалме 118 говорится: «Вымыслы человеческие ненавижу, а закон Твой люблю». Результатом таких непререкаемых указаний стало практически полное отсутствие у древних иудеев изобразительного и литературного творчества, кроме, конечно, Библии, Талмуда и других священных книг. Даже устное народное творчество не смело произнести ни слова. Нет у еврейского народа тех времен мудрых и метких пословиц и поговорок.

Что же послужило причиной столь нелепых рекомендаций, запрещающих творчество, со стороны тех, кто создал Ветхий Завет? Быть может, иудеи не решались начать творить свое искусство, крайне растерявшись перед уже существующими несравненными мировыми шедеврами? Вспомните их отношение к великолепию Вавилонской башни. А, быть может, служители иудаизма стремились удержать свой талантливый народ в пределах обыденности, творческой неразвитости? Действительно, зачем им творящий народ?… Гораздо удобнее иметь под своим началом тупую, легко управляемую толпу, которую спокойно можно утихомирить с помощью небольшой горстки небесной манки?…

Лишь в двадцатом веке талантливейшему еврейскому народу удалось вырваться на просторы творчества, ранее закрытые для него не только религиозными табу, но и разнообразнейшими социальными причинами. Ведь не секрет, что, проживая в странах всего мира, евреи не только не пользовались уважением прямо скажем многих представителей других народов, но часто и немилосердно угнетались ими. Им дозволялось заниматься весьма ограниченными видами деятельности.

«Считалось, что стремление разбогатеть и есть главное и характерное в жизни еврея. Но нет ничего более ложного. Стать богатым означает для него лишь промежуточную ступень, средство для истинной цели, а отнюдь не конечную цель. Подлинная воля еврея, его идеал — взлет в духовные выси, в более высокую культурную сферу. Это высшее проявление воли к духовному через чисто материальное находит свое наглядное выражение: благочестивый человек почитается в общине в тысячу раз больше, чем состоятельный. Даже первый богач охотнее выдаст свою дочь за нищего книжника, чем за торговца.

Подобное благоговение перед духовным у евреев свойственно буквально всем сословиям: самый бедный уличный торговец, который тащит свой скарб сквозь ветер и непогоду, попытается выучить хотя бы одного сына, идя на тяжелейшие жертвы, и это считается почетом для всей семьи, что в их роду есть свой ученый, поэт, музыкант». (С. Цвейг)

И теперь словно бы прорвало давно переполненную плотину, словно бы неслыханный разноцветный сверкающий фейерверк украсил ранее темный небосклон еврейского народа, и он преподнес миру великолепнейшие созвездия своих творений. Накопленный тысячелетиями неиспользованный творческий потенциал, собранное по крупицам творчество других народов, среди которых жили евреи, в конце-то концов вырвались на свободу и удивили весь мир.

Но каково было выжить?.. Что пришлось претерпеть еврейскому народу, никому не известно, потому как тяготы жизни в экстремальной ситуации можно прочувствовать лишь тогда, когда побываешь в этой ситуации сам. Народ же, несмотря ни на что, идет и идет все дальше и дальше по дорогам своей Истории.


Сквозь королей и фараонов,
Вождей, султанов и царей,
Оплакав в смерти миллионов,
Идет со скрипочкой еврей. (И. Губерман)

Да, в его руках только скрипочка «Евреи не проливали кровь уже две тысячи лет. Они, пожалуй, единственная категория людей, которая играет словами и идеями вместо того, чтобы играть оружием. Когда Мессия придет, евреи должны будут попасть в Израиль не по железному мосту, а по мосту, сделанному из бумаги. Еврей принесет миру избавление с помощью игры», — говорил Лауреат Нобелевской премии Исаак Башевис Зингер.

Но вернемся к Ветхому Завету, советующему нам: «Не сотвори себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли». Сей текст имеет сейчас для нас совершенно иной смысл, наполненный глубокой философской мудростью, которой в Ветхом Завете и в помине не было. Талмуд поддерживает Ветхий Завет: «Всевышний! Он небеса простер, Он землю основал, а ты берешь чурбан какой-нибудь и Богом его называешь. Как же Господу не возненавидеть тебя?» Как мы видим, человечество на протяжении прошедших веков сумело внести благородное содержание в Завет, направленный против творчества.

А Античность с ее богами, якобы чурбанами по мнению ветхозаветенцев, и поныне процветает в памяти человечества.


Весь мир пронизан и поныне
Античным пламенным дождем. (Г. Аполлинер)

Завет, запрещающий какую-либо деятельность в субботу, оказался на руку врагам евреев. Как правило, командующие враждующих армий основные военные действия назначали именно на этот день и… выигрывали. Иудеям грех было сражаться, ведь битва — это своего рода тоже труд. Они оставляли до воскресенья оружие и терпели поражение за поражением.

Когда иудеи получили свой свод законов, они тут же приступили к невыполнению заповеди, настоятельно рекомендующей им воздерживаться от убийства. Да и каким же образом можно было ее исполнить, нежели все лучшие места под солнцем были давно заняты другими народами. И тогда сам Моисей призвал иудеев: «Мы находимся в непосредственной близости к границам хананейских племен, и ни царь, ни город, ни даже весь их народ в совокупности не смогут оказать нам сопротивление, когда мы пожелаем занять ту страну. Итак, приготовимся к этому делу, потому что туземцы без боя не уступят нам своей страны и нам придется завоевывать ее целым рядом трудных битв.

Но прежде всего будем помнить, что тот народ счастлив, которому Господь Бог даровал обилие всех благ и которому навсегда милостиво обещал Свое покровительство и заботливую поддержку. Не существует ни одного племени, которое не превосходило бы по добродетели вашей и рвению ко всему лучшему и высокому, и качества эти вы еще в большей степени передадите своему потомству, так как Господь Бог взирает перед всеми людьми лишь на вас, потому вы и достигните величайшего среди всех народов, которым светит солнце, благополучия. Знайте, что в будущем вам уготована вся земля для жительства, и что народ ваш, более многочисленный, чем количество звезд на небе, распространится не только по материкам, но и по островам.

Если вы, благодаря своему богатству, будите свысока и презрительно относиться к добродетели, то вы потеряете расположение Господа Бога. Если вы восстановите Предвечного против себя, то будите побеждены врагами своими, вновь потеряете с величайшим позором ту страну, которою вам теперь придется овладеть, будете рассеяны по всей земле и унижением вашим будут полны земля и море. Тогда, когда вы подвергнитесь такому испытанию, раскаяние ваше будет бесполезно и воспоминания о законах, не соблюденных вами, не приведут ни к чему. Потому, если желаете сохранить последнее, то, победив врагов, не даруйте никому из них жизни, но решительно избивайте их поголовно для пользы дела». (Флавий)

Никакой милости к павшим…

С таким вот жесточайшим напутствием к своему народу Моисей ушел в мир иной, передав бразды правления военачальнику Иисусу Навину, который распределил между коленами израелевыми всю завоеванную землю Ханаанскую.

Иисус Навин ожесточенно завоевывал ее. При помощи иерихонских труб ему удалось завоевать город Иерихон, стены которого пали под их оглушительные звуки. Здесь завоеватель приказал безжалостно истребить всех. Пощадили только женщину легкого поведения по имени Раав и ее родственников. Возмущенный этим действом, лорд Болингброк – один из самых видных и почитаемых мужей Англии, министр иностранных дел не удержался и написал свою отповедь: «Возможно ли, чтобы бог, отец всех людей, сам водил и сопровождал варвара Иисуса Навина, на которого не хотел бы быть похожим самый кровожадный людоед? Великий боже! Прийти из божественной пустыни для того, чтобы уничтожить чужой город, истребить всех его жителей, в том числе женщин и детей, перерезать всех животных, сжечь дома и утварь в то время, когда у самих победителей нет ни кола, ни двора, и пощадить одну только гнусную проститутку, предательницу, достойную пытки. Если бы эта сказка не была такой бессмысленной, она была бы самой отвратительной. Только пьяный негодяй мог написать ее и только пьяный дурак мог ей поверить».

Надо сказать, что израильтяне не всегда прислушивались к наставлениям своего пророка. «Они стали жить в мире со своими врагами и усердно занимались обработкой земли. Усердия в труде привели их к большому богатству, это позволило евреям впасть в роскошь и они стали настолько предаваться удовольствиям, что совершенно позабыли всяческий порядок и перестали быть точными исполнителями законов и предписаний Господних (то есть убивать и убивать иноверцев). Разгневавшись на то, Предвечный высказал им сначала неудовольствие по поводу того, что евреи пощадили вопреки его желанию хананеян, а затем сказал, что последние в будущем сумеют улучить минуту, чтобы отплатить им за это страшной жестокостью. Несмотря на то, что это неудовольствие Господа Бога задело их за живое, евреи все-таки никак не хотели решиться на возобновление войн с хананеянами, тем более что они получали с последних хорошие доходы, да и успели уже отвыкнуть, благодаря развившейся среди них роскоши, от военных невзгод». (Флавий)

Господи ты боже мой, как же людям хотелось жить в мире и благоденствии, но бог Яхве, утвердив безграмотных скотоводов-кочевников народом-богоносцем для всего мира от имени Своего, призывал их к поголовному истреблению иных племен, смеющих поклоняться иным богам. Из истории человечества мы хорошо знаем, к чему приводит столь безоглядная заносчивость. Печальна участь народов, возомнивших себя богоносцами. И не только одному Богу известно, через какие невыносимые горнила испытаний приходилось проходить им, выживать и вновь возрождаться из пепла.

Притчи Ветхого Завета буквально прославляли жестокость — убийство стариков, женщин, детей было делом весьма обыденным. В ранг подвига возвели гнуснейший поступок царя Самсона, который обидевшись на свою возлюбленную Далилу из рода филистимлян, а заодно и на весь филистимлянский народ, решил достойно, по-царски, наказать последних за свою любовную неудачу. Он повелел слугам поймать триста лис, привязать к их хвостам зажженные факелы и выпустить несчастных, ни в чем не повинных животных в созревающие поля врагов своих. Филистимлян ждал голодный год, а каково же было бедным лисам?.. Признайся, мой дорогой читатель, что у тебя волосы на голове встали дыбом, когда ты воочию представил себе весь ужас этой картины — мчащиеся по полю живые горящие факелы, а в ушах стоит невыносимый вопль ужаса. В Ветхом же Завете эта отвратительная пакость возведена в ранг подвига.

И вспомни египтян, которые согласились сдаться варварам, лишь бы не совершать гнуснейшего поступка: не посылать стрелы в заживо распятых на щитах божьих тварей — ни в чем не повинных кошек.

Читая многие страницы Ветхого Завета, меня не покидает ощущение, что с них буквально брызжет кровь и они изрыгают из себя непостижимую ненависть. Марк Твен поддерживает меня: «Бог свиреп в Ветхом Завете. Библия рисует его характер с исчерпывающей и безжалостной точностью. Портрет, который она нам предлагает – это портрет исполненного и переполненного злобой существа, находящегося вне всяких человеческих пределов; портрет личности, с которой теперь, когда Нерон и Калигула уже скончались, никто, пожалуй, не захотел бы водить знакомство».

Бог свиреп. Вот почему я обращаюсь к людям от имени Сатаны. Он удивляется: Человек оказывается на редкость любопытная диковинка. Несмотря на всю жестокость, он считает себя любимцем Творца. Он верит, что Творец гордится им, он даже верит, что Творец любит его, сходит по нему с ума, не спит ночами, чтобы восхищаться им, да, да, чтобы бдеть над ним и охранять его от бед. Он молится Ему и думает, что Он слушает. Мило, не правда ли? Да еще нашпиговывает свои молитвы грубейшей откровенной лестью и полагает, будто он мурлычет от удовольствия, слушая подобные нелепые славословия. Каждый день он молится, прося помощи, милости и защиты, молится с надеждой и верой, хотя до сих пор все его молитвы до единой оставались без ответа. Но такой ежедневный провал его не обескураживает».

Он просит о милосердии того, кто грубо глаголет ему:

«Ежели не будешь слушать голоса Господа, Бога твоего, и не будешь стараться исполнять все заповеди Его, то придут на тебя все проклятия: проклят ты будешь в городе и в поле, прокляты будут житницы и кладовые твои, проклят будет плод чрева твоего. Пошлет Господь на тебя проклятие, смятение и несчастье во всяком деле рук твоих, какое ты станешь делать. Пошлет Господь на тебя моровую язву, небеса твои, которые над головою твоею, сделаются медью, и земля под тобою железом, и будут труды твои пищею всем птицам небесным и зверям. И поразит тебя Господь проказою Египетскою, почечуем, коростою и чесоткою, сумасшествием, слепотою, оцепенением сердца, от которых ты не возможешь исцелиться и будешь ужасом, притчею и посмешищем у всех народов, к которым отведет тебя Господь.

Будешь служить врагу твоему, которого пошлет на тебя Господь, он возложит на шею твою железное ярмо, так что измучит тебя. И ты будешь есть плод чрева твоего, плод сынов твоих и дочерей твоих в осаде и стеснении, в котором тебя стеснил враг твой. И не будет места покоя для ноги твоей, и Господь даст тебе трепещущее сердце, истаивание очей и изнывание души. Жизнь твоя будет висеть перед тобою и будешь трепетать ночью и днем, и не будешь уверен в жизни твоей». (Книга Второзаконие 28 гл.)

Угрозы и проклятия сыплются на головы бедных евреев, словно из рога изобилия. Но виноваты ли дети, если Отец их понятия не имеет о том, что чад своих надо не только наказывать, а вдумчиво и с любовью воспитывать, поддерживать их на нелегком жизненном пути. Примером полнейшего отсутствия хоть какого бы то ни было воспитания стала притча о несчастной девушке, рассказанная в книге пророка Иезекиля:

«При рождении твоем — в день, когда ты родилась, — пупа твоего не отрезали, и водою ты не была отмыта для очищения, и солью не была осыпана, и пеленами не повита. Ничей глаз не сжалился над тобою, чтобы из милости к тебе сделать тебе что-нибудь из этого; но ты выброшена была на поле, по презрению к жизни твоей, в день рождения твоего. И не проходил Я мимо тебя, брошенную на попрание в кровях твоих.

Умножил тебя как полевые растения; ты выросла и стала большая, и достигла превосходной красоты: поднялись груди, и волосы у тебя выросли; но ты была нага и непокрыта. И проходил Я мимо тебя, и вот, это было время твое, время любви; и простер Я воскрылия риз Моих на тебя и покрыл наготу твою, и поклялся тебе, и вступил в союз с тобою, и ты стала Моею. Я омыл тебя водою и смыл с тебя кровь твою и помазал тебя елеем. И надел на тебя узорчатое платье, и обул тебя в сафьяновые сандалии, и опоясал тебя виссоном, и покрыл тебя шелковым покрывалом. И нарядил тебя в наряды и положил на руки твои запястья и на шею твою — ожерелье. И дал тебе кольцо на твой нос и серьги — к ушам твоим и на голову твою — прекрасный венец. Так украшена ты золотом и серебром.

И понеслась по народам слава твоя ради красы твоей, потому что она была вполне совершенна при том великолепном наряде, который Я возложил на тебя. Но ты понадеялась на красоту твою и, пользуясь славою твоею, стала блудить и расточала блудодейство твое на всякого мимоходящего, отдаваясь ему. И взяла из одежд твоих и сделала себе разноцветные высоты и блудействовала на них, как никогда не случалось и не будет. И взяла нарядные твои вещи из Моего золота и Моего серебра, которые Я дал тебе, и сделала себе мужские изображения и блудодействовала с ними. И взяла узорчатые платья твои и одела их ими, и ставила перед ними елей Мой и фимиам Мой.

И хлеб Мой, который я давал тебе, пшеничную муку, и елей, и мед, которыми Я питал тебя, ты поставила перед ними в приятное благовоние. И взяла сыновей твоих и дочерей твоих, которых ты родила Мне, и приносила в жертву на снедение им. Мало ли тебе было блудодействовать?

При начале всякой дороги устроила себе возвышения, позорила красоту твою и раскидывала ноги твои для всякого мимоходящего, и умножала блудодеяния твои. Блудила с сыновьями Египта — соседями твоими, людьми великорослыми, и умножая блудеяния твои, прогневала Меня». (15 глава)

Бог Яхве, да на что же было гневаться-то? — возникает непроизвольный вопрос. — Какой может быть спрос с существа, брошенного на произвол судьбы, ничему не обученного, ведущего практически растительный образ существования, но при этом очень привлекательного, да еще и нарядно Тобою разукрашенного и потому сделавшегося для мужчин столь лакомым кусочком. Так помилуй, бог Яхве, ее ли надо судить за ее блудодейство?..

Люди, создававшие Ветхий Завет, по-видимому, и не задумывались об этом. Зато вопрос о жертвоприношениях обсуждался на его страницах достаточно часто и чрезвычайно скрупулезно: «Каждый по усердию пусть принесет приношение Господу, золото, серебро, медь, шерсть, кожи, елей для светильников». (Книга Исход 35 глава) и так далее. Это не считая всяческой живности и растительных плодов земли.

Женщинам ежемесячно необходимо было являться к священнику с двумя горлицами и двумя молодыми голубями, дабы «очиститься перед Господом от истечения нечистоты ее». (Книга Левит 15 глава) Итого, несложно подсчитать, что женщине приходилось в год отдавать 24 горлицы и 24 голубя за то, от чего она сама испытывала крайнее неудобство, подаренное ей матушкой-природой. Вот уж воистину — уму непостижимо — отыскали-таки священнослужители возможность взыскать налог даже с того, с чего и взыскивать-то грех немилосердный в глазах нормального человека.

Нечего и говорить о том, в чьих сундуках оседали жертвоприношения. По крайней мере можно с полной уверенностью утверждать, что ни одно из них на небо не вознеслось.

В Ветхом Завете есть строки, которые невозможно понять, если даже над ними помудрствовать лукаво. Для чего нужен обряд обрезания крайней плоти мальчиков на восьмой день от их рождения? Иудеи считали, что он символизирует собой плотское закрепление союза между Яхве и его народом и является основным признаком национальности. Величайший еврейский философ Филон учил: этот обряд сдерживает плотское вожделение и накидывает узду на влечения человеческого сердца. Мне что-то верится с трудом, что сия операция смогла хоть на йоту сдержать страстных мужчин еврейской национальности. Кровь-то у них южная, горячая. А вот проблем с этим самым обрезанием было более чем достаточно. Насмешек и издевательств им пришлось перенести сотни коробов. Мне кажется, сей обряд неплох был в те стародавние времена, когда иудеи, странствуя по безводной пустыне, не имели возможности как следует вымыться и поэтому гигиенические цели в какой-то незначительной степени были им достигнуты.

Вот еще несколько бессмысленных советов. Иудеям разрешается употреблять в пищу лишь «скот, у которого раздвоены копыта, и на которых глубокий разрез, и которые жуют жвачку. А вот зайца нельзя, потому что он жует жвачку, но копыта его не раздвоены (это у зайца-то копыта… Какое оскорбление бедному животному. Жить среди животных и не замечать их характерных особенностей. В каком же уединенном кабинете писалось это поучение?) И свинью нельзя, потому что у нее копыта раздвоены и на копытах разрез глубокий, но она не жует жвачку, не чисты они». (Книга Левит 11 глава)

Создатели Ветхого Завета не стеснялись вмешиваться и в вопросы медицины, решая порой их весьма своеобразно: «Если проказа расцветет на коже, и покроет проказа всю кожу больного от головы до его ног, сколько могут видеть глаза священника, и увидит священник, что проказа покрыла все тело его, то он объявит больного чистым, потому что все превратилось в белое; он чист. Когда же окажется на нем живое мясо, то он нечист. Если же живое мясо изменится и превратиться в белое, священник объявит больного чистым». (Книга Левит 13 глава).

Согласитесь, нетрудно предугадать, сколь свирепо могла позволить себе распространиться эта страшная болезнь, благодаря таким несуразным действиям священника.

Многие страницы Ветхого Завета посвящены наказанию за блудодейство, но самая жестокая кара за сие деяние обрушивалась на голову дочери священника: «Если она осквернит себя блудодеянием, то она бесчестит отца своего; огнем должно сжечь ее». (Книга Левит 21 глава)

И бесполезно несчастной взывать к Господу Богу, делиться с Ним тайнами любви своей, просить о милости — ведь для Него все блуд. Не станет Он ее слушать, как не слушает и другие мольбы, раздающиеся со всех концов земли Иудейской. До неба не доходят уничижительные молитвы евреев о прощении многочисленных грехов их. «Господи, — умоляют они, — не в ярости Твоей обличай меня, и не в гневе Твоем наказывай меня. Помилуй меня, Господи, ибо я немощен, исцели меня, Господи, ибо кости мои потрясены. Утомлен я воздыханиями моими: каждую ночь оплакиваю ложе мое; слезами моими смочив постель мою. Иссохлось от печали око мое». (Книга Псалтырь Псалом 6)

«Ибо день и ночь тяготеет надо мною рука Твоя; свежесть моя исчезла, как в летнюю засуху. Я погряз в глубоком болоте и не на чем встать; вошел во глубину вод, и быстрое течение увлекает меня. Я изнемог от вопля, засохла гортань моя, истомились глаза мои от ожидания Бога моего. Ненавидящих меня без вины больше, нежели волос на голове моей. Враги мои, преследующие меня несправедливо, усилились; чего я не отнимал, то должен отдать. Извлеки меня из тины, чтобы не погрязнуть мне; да избавь от ненавидящего меня и от глубоких вод. Да не увлечет меня стремление вод, да не поглотит меня пучина, да не затворит надо мною пропасть зева своего. Не скрой лица Твоего от раба Твоего, ибо я скорблю, скоро услышь меня.

Я открыл Тебе грех мой и не скрыл беззакония моего, и Ты снял с меня вину греха моего. Душа наша уповает на Господа. Он помощь наша и защита. О Нем веселится сердце наше: ибо на святое имя Его уповаем. Да будет милость Твоя, Господи, над нами, как мы уповаем на Тебя». (Книга Псалтырь Псалмы 31, 32, 68)

Изничтожил себя еврейский народ перед Господом Богом своим до последней степени, а Он в свою очередь обещал рабам своим: «Если вы будете поступать по уставам Моим, то будете прогонять врагов ваших и падут они перед вами от меча. Пятеро из вас прогонят сто, сто из вас прогонят тьму». (Книга Левит 26 глава)

«Знай же, Господь, Бог Твой, идет перед тобой, как огонь поядающий; Он будет истреблять и низлагать их перед тобою, и ты изгонишь их, и погубишь их скоро, как говорил тебе Господь». (Книга Второзаконие 9 глава)

«Земля, в которую идете вы, чтоб овладеть ею, земля нечистая, она осквернена нечистотою иноплеменных народов; их мерзостями, которыми они наполнили ее от края до края в осквернениях своих». (Книга Ездра 9 глава)

«И дал я вам землю, над которою вы не трудились, и города, которых вы не строили, и вы живите в них; из виноградных и масленичных садов, которые вы не насаждали, вы едите плоды». (Книга Ездра???)

«Ибо ты народ святой у Господа, Бога Твоего, тебя избрал Господь, чтобы ты был собственным Его народом из всех народов, которые на земле. Не потому, чтобы мы были многочисленнее всех народов, но потому, что любит вас Господь». (Книга Второзаконие глава 7)

В ответ на столь откровенное благословение жесточайших преступлений иудейский народ возносил хвалу своему «Богу мстящему и за них покоряющему иные народы»: «Ты препоясываешь меня силою для войны и низвергаешь предо мною восставших на меня. Я рассеиваю их, как прах земной, как грязь уличную мну их, и топчу их. Иноплеменники ласкаются предо мною, по слуху обо мне повинуются мне». (Книга 2-я Царств 22 глава).

Как мы видим, о дружбе с другими народами и речи быть не может: «Смотри, не вступай в союз с жителями той земли, в которую ты войдешь, дабы они не сделались сетью среди нас». О любви и подумать нельзя: «И не бери из дочерей их жен сынам твоим». (Книга Исход 34 глава)

Признаюсь, после всего прочитанного страшная догадка закрадывается в душу: что если иудейский Бог, носящий имена Яхве, Иегова, Саваоф, на самом деле имел тайное, сокрытое ото всех и… истинно подлинное имя — Сатана? Только Сатана мог извергнуть из пасти своей такие жестокие слова: «Слушайте и внемлите, племена! Да слышит земля и все, что наполняет ее, вселенная и все рождающееся в ней! Ибо гнев Господа на все народы, и ярость Его на все воинство их. Он предал их закланию, отдал их на заклание. И убитые им будут разбросаны, и от трупов их поднимется смрад, и горы разомкнутся от крови их. И истлеет все небесное воинство, и небеса свернутся, как свиток книжный. Меч Господа наполнится кровью». (Книга Исаия 34 глава)

Но если Бог так свиреп, то кто же защитит человека?..

Остается только ангелам восстать против Него. Значит восставшие ангелы, низвергнутые в преисподнюю, есть существа светлые и милосердные. Значит они восстали не зря… Потому как Бог одного небольшого отсталого народа, придуманный представителями этого же народа, сподобился поднять карающий меч уже на всю Вселенную… Какие непомерные амбиции…

Анатоль Франс в повести «Восстание ангелов» нарисовал картину противостояния между жестоким Яхве и непокорным ангелом Люцифером, сплотившим под знамена непримиримой непокорности своих собратьев с белоснежными крыльями. Писатель в смелой религиозной сатире, ниспровергая ложные святыни, изобразил Яхве-Иегову, как тупого, жестокого и ограниченного деспота-демурга. Некий ученый кардинал, который в 1922 году, делая в Ватикане доклад о «богопротивных сочинениях Анатоля Франса», отметил, что основной метод творчества писателя-сатирика — метод карикатурно-иронического освещения фактов. Не откладывая в долгий ящик решение назревшей проблемы, Ватикан категорически запретил это сочинение, в котором Люцифер, а не Яхве выступает в роли носителя мудрости и защитника естественных законов жизни.

Предлагаю тебе, мой дорогой читатель, повествование о сем вселенском событии в пересказе знаменитого писателя, глаголющего устами одного из ангелов:

«Ангелы, так же как и люди носят в себе зачатки люби и ненависти. Они способны иной раз на благородные решения, но слишком часто руководствуются корыстью и поддаются страху. В те времена, как и ныне, им чужды были возвышенные помыслы, и единственной их добродетелью был страх перед господином, перед Яхве. Ангел Серафим, принявший имя Люцифера, с пренебрежением отворачивался от всего низменного, презирал эту стаю прирученных духов, погрязших в игрищах и празднествах. Но тем, в ком жил дерзновенный ум, мятежная душа, тем, кто пылал неукротимой любовью к свободе, он дарил свою дружбу, на которую они отвечали ему обожанием. И однажды вместе с ним они во множестве покинули Гору господню и воздавали Серафиму почести, которых тот, другой — Яхве, требовал для себя одного.

И я был среди них. Я хотел насытить свой разум, снедаемый неутомимой жаждой познания и разумения, я наблюдал природу вещей и после долгих размышлений наконец постиг, что вселенная возникла совсем не так, как старался внушить нам ее лжесвидетель. И я понял, что все сущее существует само собой, а не по прихоти Яхве, что вселенная сама является своим творцом и что дух сам себе бог. С той поры я проникся презрением к Яхве за его обман и возненавидел его за его враждебность ко всему тому, что я считал прекрасным и желанным: к свободе, к пытливости, к сомнению. Эти чувства приблизили меня к Серафиму-Люциферу. Я восхищался им и любил его, я жил его светом. И наконец пришел час сделать выбор между ним и другим, и я стал на сторону Люцифера, горя одним желанием — служить ему, одним стремлением — разделить его участь.

Вскоре война стала неизбежной, Люцифер готовился к ней с неутомимой бдительностью, со всей изобретательностью расчетливого ума. Он добыл из гор железо, которое предпочитал золоту, и в пещерах неба выковал оружие. Затем собрал на пустынных равнинах севера мириады духов, вооружил их, обучил и подготовил. Не смотря на то, что все это делалось в тайне, замысел его был столь грандиозен, что не мог в скором времени не стать известным противнику. Можно сказать, что Яхве давно ожидал и опасался этого, ибо он превратил свою обитель в крепость, а из своих ангелов создал ополчение и нарек себя богом воинств. Он держал наготове свои молнии. Больше половины детей неба остались верными Яхве, и он видел, как теснятся вокруг него покорные души и терпеливые сердца. Архангел Михаил, который не ведал страха, стал во главе этих послушных войск.

Когда Люцифер увидел, что его войско достигло полной мощи как численностью, так и умением, он стремительно двинул его на врага; обещав своим ангелам богатство и славу, он повел их к Горе, на вершине которой возвышался престол Вселенной. Три дня бороздили мы стремительным полетом эфирные равнины. Черные знамена восстания развивались над нашими головами. Уже Гора господня, розовея, показалась вдали на востоке, и наш военачальник измерял взором ее сверкающие твердыни. Под сапфировыми стенами выстроились вражеские колонны, сверкая золотом и драгоценными камнями, а мы приближались к ним, закованные в бронзу и железо. И алые, и голубые стяги трепетали на ветру, и молнии вспыхивали на остриях их копий. Вскоре наши войска оказались отделенными друг от друга лишь узким пространством, полоской ровной пустынной тверди, и, глядя на нее, самые отважные из нас содрогнулись при мысли, что здесь в кровавой схватке решится наша судьба.

Ангелы, как вы знаете, не умирают. Но когда медь, железо, алмазное острие или пламенный меч пронзают их нежную плоть, они испытывают гораздо более жестокую боль, нежели та, которую способны испытать люди, ибо тело их несравненно более чувствительно, а если при этом бывает поражен какой-нибудь важный орган, они падают без движения, медленно рассыпаются и, превратившись в туманности, бесчувственные, распыленные, носятся долгие века в холодном эфире. Когда же наконец они снова обретают дух и форму, память о прошлой жизни не возвращается к ним во всей полноте. Поэтому, естественно, ангелы боятся страданий и даже самые мужественные из них содрогаются при мысли утратить свет разума и сладостные воспоминания. А если бы это было не так, ангельское племя не знало бы ни красоты борьбы, ни величия жертвы, и те, что сражались в эмпиреях до начала времен за или против бога воинств, оказались бы бесславными участниками мнимых битв, и я не мог бы, дети мои, сказать вам со справедливой горечью: и я там был.

Люцифер подал знак к бою и первый ринулся вперед. Мы обрушились на врага в полной уверенности, что раздавим его тотчас же и с первого натиска овладеем священной твердыней. Воины ревнивого бога, менее пылкие, но не менее стойкие, чем наши, оставались непоколебимы. Архангел Михаил руководил ими со спокойствием и твердостью отважного сердца. В битве миллионами падали лучезарные тела. С ангелов осыпались снегом их перья, смешанные с кровавым дождем.

Ночь прервала битву, и исход ее так и остался нерешенным. В то время как лагерь под покровом тьмы, в тишине, прерываемой лишь стонами раненых, располагался на отдых, Люцифер готовился к следующему дню. До рассвета пробудили нас трубы. Наши воины напали на неприятеля внезапно, в час молитвы, рассеяли его и устроили жестокую резню. Когда все были перебиты или обращены в бегство, архангел Михаил с несколькими соратниками о четырех огненных крылах еще продолжал сопротивляться натиску наших неисчислимых войск. Они отступали медленно, не переставая отражать грудью наши удары, и лицо Михаила хранило полное бесстрастие.

Солнце совершило треть своего пути, когда мы начали взбираться на Гору господню. Это был тяжкий подъем, — пот струился по нашим лицам, жгучий свет слепил нам очи. Наши усталые крылья, отягощенные железными доспехами, уже не могли нас держать, но надежда придавала нам другие крылья, и они несли нас. Прекрасный Серафим своей сверкающей рукой указывал нам путь — все выше и выше. Весь день карабкались мы на неприступную Гору, вечером она облачилась в лазурь, розы и опалы; полчища звезд, появившиеся на небе, казались отражением наших доспехов; над нашими головами простиралась бесконечная тишь. Мы шли, опьяненные надеждой.

Внезапно в потемневшем небе вспыхнули молнии, грянул гром, и с вершины, окутанной облаками, пал небесный огонь. Наши шлемы и латы плавились в пламени, наши щиты дробились под ударами четырехгранных стрел, которые метала незримая рука. В этом огненном урагане Люцифер сохранял гордое величие. Тщетно гром обрушивался на него с удвоенной силой, — он стоял непоколебимо и бросал вызов врагу. Наконец молния потрясла Гору, низринула нас вместе с обрушившимися глыбами сапфиров и рубинов, и мы, потеряв сознание, без чувств покатились в бездну. Сколько времени мы падали — никто не мог бы измерить.

Я очнулся в мучительной мгле. А когда глаза мои привыкли к глубокому мраку, увидел своих боевых соратников, распростертых тысячами на сернистой почве, по которой пробегали синеватые отсветы. Глаза мои не различали ничего, кроме сернистых родников, дымящихся кратеров и ядовитых болот. Ледяные горы и необозримые моря мглы замыкали горизонт, медное небо тяжко нависло над нашими головами. И ужас этого места был столь велик, что мы сели, обхватив колени, и, уткнувшись лицом в ладони, заплакали.

Но вот, подняв глаза, я увидел Люцифера, который высился надо мной подобно башне. Его лучезарное сияние украсилось мрачным величием скорби.

— Братья, — сказал он, — мы должны торжествовать и радоваться, ибо избавились наконец от небесного рабства. Здесь мы свободны, и лучше свобода в преисподней, чем рабство в небесах. Мы не побеждены, ибо у нас осталась воля к победе. Мы поколебали престол ревнивого бога, и мы сокрушим его. Встаньте, друзья мои, и воспряньте сердцем.

Тотчас же по приказу мы нагромоздили горы на горы, на этих высотах установили орудия и стали метать пылающие скалы в божественную обитель. Небесное воинство не ожидало этого, из пресветлого стана раздались стенания и вопли ужаса. Мы уже готовились вернуться победителями в нашу высокую отчизну. Но вдруг Гора господня сверкнула пламенем, гром и молния обрушились на нашу крепость и испепелили ее.

После этого нового поражения Серафим, склонив голову на руки, погрузился в долгое раздумье. Наконец он поднял свое почерневшее лицо. Отныне это был Сатана, еще более великий, чем Люцифер. Верные ангелы теснились вокруг него.

— Друзья, — сказал он нам. — если мы еще не победили, значит мы еще не достойны и не способны победить. Узнаем же, чего нам недостает. Только путем познания можно подчинить себе природу, воцариться над Вселенной, стать богом. Нам необходимо овладеть молнией, и мы должны направить к этому все наши усилия. Познания и мысль завоюют нам божественные стрелы. В этом немом убежище, куда мы низверглись, будем мыслить, будем познавать скрытые причины вещей.

Истерзанные, израненные, обоженные пламенем и льдами, возблагодарим судьбу, открывшую нам глаза, и примем с радостью выпавший нам жребий. Страдание впервые столкнуло нас с природой и пробудило в нас стремление узнать и покорить ее. И только когда она сделается послушной нам, мы станем богами. Но если даже она не откроет нам своих чудес, не даст нам в руки оружия и утаит от нас тайну молний, мы все же должны радоваться тому, что познали страдание, ибо оно пробудило в нас новые чувства, более драгоценные и радостные, нежели те, что мы испытывали в обители вечного блаженства, ибо страдание вдохнуло в нас любовь и жалость неведомые небесам.

Эти слова Сатаны преобразили наши сердца и вселили в нас новые надежды. Беспредельная жажда знаний и любви теснила нам грудь.

Тем временем рождалась земля. Ее громадный туманный шар с каждым часом сжимался и уплотнялся, воды, которые питали водоросли, кораллы, раковины и носили на себе легкие стаи моллюсков, уже покрывали ее целиком: они прорезали себе русла, а там, где в теплом иле копошились чудовищные амфибии, уже показались материки. Горы покрылись лесами и разные звери бродили по земле, питаясь травой и мхом, ягодами, кустарниками и желудями.

И вот пещерами и убежищами среди скал завладел тот, кто научился острым камнем убивать диких зверей и хитростью побеждать древних обитателей лесов, равнин и гор. С трудом завоевал свое господство человек. Не отличаясь существенно от прочих животных, он, однако, был более других способен наблюдать и сравнивать. Его жалкая участь и беспокойный дух привлекли к нему побежденных ангелов, которые угадали в нем дерзновенность, подобную их собственной, и ростки той гордости, что явилась причиной их мучений и их славы. Они научили его одеваться в шкуры диких зверей и заваливать камнями вход в пещеру, чтобы прекратить доступ тиграм и медведям. Они открыли ему способ добывать огонь. Вдохновленный изобретательными демонами, человек научился переплывать реки, придумал колесо, жернов и плуг. Так, пребывая среди людей, мы утешали и наставляли их.

Человек, рожденный слабым и по законам Яхве обреченный стать убийцей, закалил свое сердце в битвах и в войне обрел высшие свои доблести. Он осветил своей кровью священное чувство любви к своей родине и этой любви суждено объединить в мире и согласии весь земной шар.

Вот так Сатане пристало вершить добрые дела на земле.

Однажды ему приснился сон, в котором с высоты своего престола он проник взором в самую глубину бездны и увидел Яхве в геенне, куда низвергнул его и сам был долгое время заточен. Яхве почерневший, сломленный, грозный, величественный, он возвел ко дворцу небесного царя полный презрения взор и — отвернулся. И новый бог — Сатана, наблюдая за своим противником, увидел, как скорбное лицо Яхве озарилось разумом и добротой. Теперь Яхве созерцал землю и, видя, что на ней царят страдание и зло, питал в сердце своем благие помыслы. Вдруг Сатана поднялся и, рассекая эфир своими необъятными руками, словно веслами, устремился на землю, чтобы просвещать и утешать людей. Вот уже огромная тень его окутала несчастную планету сумраком, нежным, как ночь любви. И Сатана проснулся весь в холодном поту.

— Друзья, — сказал великий архангел, — не станем завоевывать небо. Война порождает войну, а победа — поражение.

Побежденный бог обратится в Сатану, побежденный Сатана станет богом. Да избавит меня судьба от такой страшной участи! Я люблю ад, взрастивший мой дух, люблю землю, которой мне удалось принести немного добра, если только это возможно в ужасном мире, где все живет убийством».

Если мудрый Сатана отказался от борьбы с Яхве, поддержал, еще таких слабых, еще таких неухоженных людей на земле, то Яхве, не испытывая ни малейшего угрызения совести надумал сетовать перед народом своим непристойным:

«Увы, народ грешный, народ, обремененный беззакониями, племя злодеев, сыны погибельные! Оставили Господа. Во что вас бить еще, продолжающие свое упорство? Вся голова в язвах, все сердце исчахло. От подошвы ноги до темени головы нет у меня здорового места; язвы, пятна, гноящиеся раны, неочищенные и необвязанные и несмягчаемые елеем. Серебро ваше стало изгарью, вино ваше испорчено водою. Земля ваша опустошена; города ваши сожжены огнем; поля ваши в ваших глазах съедают чужие, все опустело.

Шатается земля, как пьяный, и качается, как колыбель, и беззаконие ее тяготеет на ней; она упадет, и уже не встанет. И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу, ваши руки полны крови. Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро; ищите правды; спасайте угнетенного; защитите сироту; вступитесь за вдову.

Тогда придете и рассудим. Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю; если будут красны, как пурпур, — как волну убелю. И если захотите и послушаетесь, то будите вкушать блага земли. И перекуете мечи свои на орала, и копья свои — на серпы». (Книга Исаия 1 глава, 24 глава)

Ну вот, в конце-то концов прозвучали столь долгожданные слова мудрости и милосердия: «Научитесь делать добро». И появился слабый лучик просветления… Он немного рассеял силы Зла, заполонившие собою все вокруг.

Но почему же у иудейского народа народилась столь страшная религиозная фантазия? Быть может, «еврейство — очень странный организм, питающийся духом ядовитым? Быть может, в гибельном пространстве уцелеть — извечная еврейская игра?» (И. Губерман)

Видно такова была их жизнь, видно зла и горечи в ней было хоть отбавляй, видно им пришлось испить бездонную чашу страданий и боли. И все пережитое, несправедливое они вписали в страницы Ветхого Завета.

Разбросанные по всем уголкам огромного мира, бездомные, неприкаянные, они всегда были изгоями. Злостные строки Ветхого Завета обращенные к иноверцам: «И народ, бывший в осажденном городе Давид вывел, и положил их под пилы, под железные молотки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные печи», (Книга 2-я Царств 12 глава) словно по законам бумеранга, обрушились сторицей на бедные иудейские головы. Они попали в «обжигательные печи», концентрационных лагерей.

Псалмы Ветхого Завета стали великолепной козырной картой в руках фашизма. Наиболее значительную лепту в эту гнусность внес Адольф Гитлер, считавшийся многими историками тайным язычником и стремившийся уничтожить жесточайшую иудейскую религию, а заодно уж с ней и весь еврейский народ. Все честное человечество, как могло сопротивлялось этому абсолютному злу, ведущему в ад по дороге, устланной камнями благих намерений.

Откроем же еще одну страницу Ветхого Завета. Разве он представляет собой лишь поток, состоящий из одних строк жестокости?.. В нем есть и строки мудрости, и образцы великолепного литературного творчества. А если бы случись такое на земле — кроме Ветхого Завета не осталось бы больше никаких сочинений, то одни его сюжеты дали бы возможность людям узнать кое-что из жизни человечества и крепко над ней призадуматься. Ведь в его текстах предусмотрены самые разнообразные жизненные коллизии, которые евреи даже и не старались приукрасить романтическим ореолом. Раз существуют на земле предательства, убийства, подлости и другие гнусные вещи, то они их и не скрывают стыдливо, и если видят, сколь жесток их Бог, то и говорят об этом открыто и откровенно.

Вот что по этому поводу думает известный исследователь Зенон Косидовский: «Все, что рассказано в Ветхом завете, чрезвычайно занимательно, полно драматических ситуаций и приключений. Перед нами встает человек, близкий и понятный нам своими достоинствами, недостатками, конфликтами. Именно благодаря этому Библия, словно чудом уцелевший осколок живой жизни отдельных эпох, позволяет нам сегодня заглянуть в самую глубь чего-то подлинно человеческого и непреходящего.

Ее рассказы обладают всеми особенностями народных сказаний и отражают мышление первобытных племен. Нетрудно представить себе тогдашних скотоводов, сидящих у костра, рассказывают друг другу забавные истории о предках. Это были рассказы простых примитивных людей, которых приводили в восторг различные проделки народных героев. Они глубоко чувствовали поэтическую красоту своих сказаний, но часто путались в моральной оценке поступков, приписываемых предкам. Жизнь кочевников была суровой и полной опасностей: тот, кто хотел удержаться на поверхности в ту варварскую и жестокую эпоху, не мог быть чересчур щепетилен в вопросах совести».

Среди разнообразнейших сюжетов и грозящих угрозами строк проскальзывают мудрые советы и добрые пожелания:

«Уклоняйтесь от зла и делайте добро; ищите мира и следуйте за ним». (Книга Псалтырь 33 псалом)

Или…

«И отдашь голодному душу твою, и напоишь душу страдальца; тогда свет твой взойдет во тьме, и мрак твой будет как полдень. И будет Господь вождем твоим, всегда, и во все время засухи будет насыщать душу твою, как напоенный водою сад и как источник, которого воды никогда не иссякнут». (Книга Исаия 58 глава)

Или…

«Превосходство страны есть царь, заботящийся о стране. Кто любит серебро, тот не насытится серебром; и кто любит богатство, тому нет пользы от него. Умножается имущество, умножаются и потребляющие его; и каково благо для владеющего им, разве только смотреть своими глазами? Сладок сон трудящегося, мало ли, много ли он съест; но пресыщение богатого не дает ему уснуть. Есть мучительный недуг, который видел я под солнцем: богатство, сберегаемое владельцем его во вред ему. И гибнет богатство это от несчастных случаев.

Как вышел он нагим из утробы матери своей, таким и отходит, каким пришел, и ничего не возьмет от труда своего, что мог бы он принести в руке своей. Какая же польза ему, что он трудился на ветер. Нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться; это сопровождает его в трудах в дни жизни его». (Книга Екклесиаст 5, 8 главы)

Или…

«Отцы не должны быть наказанными смертью за детей, и дети не должны быть наказанными смертью за отцов; каждый должен быть наказан смертью за свое преступление». (Книга Второзаконие 24Глава)

Или…

«Шесть лет засевай землю свою и собирай произведения ее, а на седьмой оставь ее в покое, чтобы питались убогие из твоего народа, а остаткам после них питались звери полевые. Так же поступай с виноградниками твоими и маслиной твоею». (Книга Исход 23 глава)

Или…

«Кто наблюдает ветер, тому не сеять, и кто смотрит на облака, тому не жить». (Книга Екклесиаст 11 глава)

Или…

«Нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не грешил бы». (Книга Екклесиаст 7 глава)

Или…

«Если купишь себе раба еврея, пусть он работает тебе шесть лет, а на седьмой пусть выйдет на волю даром. Если он пришел один, пусть один и выйдет. А если он женатый, пусть выйдет с ним и жена его. Не считай для себя тяжелым, что ты должен отпустить его от себя на свободу; ибо он в шесть лет заработал тебе вдвое против платы наемника». (Книга Исход 21 глава, книга Второзаконие 15 глава)

Или…

«Если дашь деньги взаймы бедному из народа Моего, то не притесняй его и не налагай на него роста». (Книга Исход 22 глава)

Или…

«Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его. Ты накажешь его розгами и спасешь душу от преисподней». (Книга Притчи 13 глава)

Или…

«Выведи злословящего вон из стана, и все слышащие пусть положат руки свои на голову его и все общество побьет его камнями». (Книга Левит 24 глава)

Или…

«Глупца убивает гневливость, а несмышленыша губит раздражительность». (Книга Иов 5 глава)

Больше всего мудрых советов и пожеланий хранится в притчах царя Соломона.

«Непорочность прямодушных будет руководить их, а лукавство коварных погубит их».

Или…

«Человек милосердный благоволит душе своей, а жестокосердный разрушает плоть свою».

Или…

«Коварство в сердце злоумышленников, радость — у миротворцев».

Или…

«Тоска в сердце человека подавляет его, а доброе слово веселит его».

Или…

« Кроткое сердце — жизнь для тела, а зависть — гниль для костей».

Или…

«Кто хочет иметь друзей, тот и сам должен быть дружелюбным».

Или…

«Семь раз упадет праведник и встанет, а нечестивые впадают в погибель».

Или…

«Когда умножаются праведники, веселится народ; а когда господствует нечестивый, народ стенает».

Или…

«Когда страна отступает от закона, тогда много в ней начальников; а при умном и знающем муже она долговечна».

Или…

«Кто радуется несчастью, тот не остается безнаказанным».

Или…

«Кто за добро воздает злом, от дома того не отойдет зло».

Или…

«Вспыльчивый может сделать глупость, но человек, умышленно делающий зло, ненавистен».

Или…

«Трудящийся трудится для себя, потому что понуждает его к этому рот».

Или…

«Расстраивающий дом получит в удел ветер, и глупый будет рабом мудрого сердцем».

Хочу выделить отдельно изречения о женщинах царя Соломона, познавшего их, как никто другой и поэтому имеющего право дать весьма разумный совет красавицам: «Женщина красивая и безрассудная, что золотое кольцо в носу у свиньи». По-моему, очень и очень стоит прислушаться к этому совету, ведь красота женщины сводит с ума и ее, и ее поклонников.

Но на время оставим красавиц в покое и обратим свое внимание на заложенные в текстах Ветхого Завета противоречия, и главное из которых заключается в самой идее этой религии. С одной стороны иудейский Бог есть существо абстрактное, таинственное, непостижимое, вездесущее, могущественное в пределах всей Вселенной — «Он одевается светом, простирает небеса, как шатер, устраивает над водами горные чертоги, делает облака колесницею, шествует на крыльях ветра, Он поставил землю на твердых основах и не поколеблется она во веки веков». (Книга Псалтырь 103 псалом)

С другой стороны скрупулезные сведения о дотошных советах Бога до основания разрушают ощущение могущественного существования Его в пределах Вселенной. Посудите сами: «Если будет найден кто лежащий с женою замужнею, то должно придать смерти обоих. И так истреби зло от Израиля». (Книга Второзаконие 22 глава)

«На женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье. Не надевай одежды, сделанной из разных веществ, из шерсти и льна вместе». (Книга Второзаконие 22 глава)

«Кроме оружия твоего должна быть у тебя лопатка; и когда будешь садиться вне стана, выкопай ею яму, и опять закопай ею испражнение твое. Ибо Господь, Бог твой, ходит среди стана твоего, чтобы избавить тебя и придавать врагов твоих в руки твои; а посему стан твой должен быть свят, чтобы Он не увидел ничего срамного и не отступил от тебя». (Книга Второзаконие 23 глава)

Видимо, иудеи, создавая своего Господа Бога, первоначально замышляли Его как саму непостижимость Вселенной, но вскоре Он у них снизошел до существа, вынужденного постоянно разрешать банальнейшие житейские проблемы. Измельчал неимоверно… И разрушилась аура таинственности…

У еврейского философа Х1 века Шломо ибн Габриэля тоже возникали недоумения и сомнения по поводу этих текстов: откуда человек вообще что-либо может знать о Боге, если «Он — это Тайна, где мысли наши истощаются и останавливаются».

Но приглашаю вспомнить мудрый совет древних египтян, призывавший нас искать повсюду семена мудрости и собирать их неустанно. Так обратимся же снова к премудрому царю Соломону, советы и поэтические откровения которого входят в тексты Ветхого Завета. «Сын мой! — говорил царь. — Ты примешь слова мои и сохранишь при себе заповеди мои. Так что ухо твое сделаешь внимательным к мудрости и наклонишь сердце твое к размышлению.

Блажен человек, который снискал мудрость, и человек, который приобрел разум! Потому что приобретение их лучше приобретения серебра, и прибыли от нее больше, нежели от золота. Они дороже драгоценных камней, и ничего из желаемого тобою не сравнится с ними. Они — древо жизни для тех, которые приобретают их, — и блаженны, которые сохраняют их.

Господь премудростью основал землю, и небеса утвердил разумом.

Стези праведных — как светило лучезарное, которое более и более светлеет от полного дня. Не вступай на стезю нечестивых, и не ходи по пути злых, ибо они едят хлеб беззакония и пьют вино хищения.

Мудрость же ходит по пути правды, по стезям правосудия. Господь имел ее началом пути Своего, прежде созданий Своих. От века она помазана, от начала, прежде бытия земли. Мудрость родилась, когда еще не существовали бездны, когда еще не было источников, обильных водою. Родилась прежде, нежели водружены были горы, когда еще Он не сотворил ни земли, ни полей, ни начальных пылинок Вселенной. Когда Он уговаривал небеса, она была там, когда Он проводил круговую черту по лицу бездны, когда утверждал вверху облака, когда давал морю устав, чтобы воды не переступали пределов его, когда полагал основание земли. Тогда мудрость была при нем художницею и была радостью всякий день, веселясь перед лицом Его во всякое время. Блажен человек, который слушает мудрость, а согрешивший против ее наносит вред душе своей: все ненавидящие мудрость любят смерть».

Начиная с 1У века до нашей эры у еврейского народа складывается собрание религиозно-этических и правовых положений иудаизма под названием Талмуд, во многом опирающийся на Библию. Часть этого колоссальнейшего труда содержит в себе поучения и афоризмы, исторические предания и легенды, проповеди и притчи, к которым Талмуд не советует «относиться пренебрежительно, ибо подобно тому, как при свете грошовой свечки отыскивается оброненный золотой или жемчужина, так с помощью притчи познается истина».

Вот некоторые:

«Когда сотворено было железо, трепет страха прошел по деревьям. Но железо сказало: „Не делайте рукоятки у топора – и ни одно из вас повреждено не будет“».

В притче «Человек» сказано: «Каждому человеку следует помнить, что для него и под его ответственность сотворен мир».

О созданном мире сказано: «Разукрашенному с царской пышностью венчальному балдахину подобен был мир в вечер шестого дня. И снизошел к миру, подобно невесте, святой покой Субботы».

О созданной в этом мире Еве сказано: «Не сотворю ее из головы его, дабы она не была высокомерной; не из глаза его – чтобы она не была любопытной; не из уха, чтобы не подслушивала; не из уст – чтобы не была болтливой; не из сердца – чтобы завистливой не была; не из рук – чтобы не была любостяжательной; не из ног – чтобы не была праздношатающейся. Из ребра – скромной и скрытой части тела – сотворил Господь женщину и, по мере образования каждой из членов тела ее, приговаривал: „Будь кроткою, женщина! Будь добродетельной женщина!“»

О птице фениксе сказано: «Не только Адаму дала Ева поесть плодов от запретного дерева, но покормила ими животных, и птиц, и зверей. Не поддалась искушению одна только птица феникс. Эта птица и живет вечно, через каждую тысячу лет сгорая в пламени, выходящим из ее гнезда, и снова возрождаясь из пепла».

О Каине, убившем Авеля, сказано: «Погнался Каин за Авелем по холмам и долинам, пока не настиг его. Завязалась борьба. Не выдержал Каин, упал и, прижатый к земле, стал молить о пощаде: „Авель, брат мой. Нас двое на земле. Умертвив меня, что ты ответишь отцу нашему?“» Сжалился Авель над Каином, освободил его. Встал Каин и убил Авеля.

Медленно, долго убивал его Каин: схватив камень, но не зная, как нанести смертельный удар, он наносил ему побои по всему телу, пока не перешиб горло, — и Авель умер.

— Злодей! – сказал Господь. – Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли.

Ответил Каин:

— Владыка Вселенной! Я никогда не видел убитого и не знал, что нанося Авелю удары камнем, я этим убью его.

— Раскаяние спасет тебя, — сказал Господь.

И пошел Каин от лица Господня. Каин шел, и земля дрожала под его ногами, и лютые звери метались кругом, и звучал их рев и вой: «Вот он, вот он, братоубийца, изгнанник и скиталец на земле. Растерзаем его, сожрем его!» Ручьями полились слезы из глаз Каина; и взмолился он:


Куда уйду от духа Твоего?
Куда от лика Твоего я скроюсь?
На небо вознесусь ли я, — Ты там;
Сойду ли в преисподнюю, — Ты там же.
Возьму ли крылья утренней зари,
Переселюсь на край ли океана, —
И там меня рука Господня поведет,
И там десница Божья остановит!

Вот следующая притча, в которой Ложь хотела пробраться в ковчег к Ною. Ной заметил ее и остановил:

— В ковчег принимается и всякая нечистая тварь, но только «по паре». Иди же, сперва найди себе своего суженого.

Пошла ложь искать себе суженого, а навстречу – Проклятие.

— Не согласишься ли ты сочетаться со мной? – спросила Ложь.

Чем же ты меня вознаградишь за это?

— А вот чем, составим договор, чтобы все, приобретенное мною принадлежало тебе.

На том и покончили. И стой поры все, приобретенное ложью, становится достоянием Проклятия и гибели».

О пьяницах сказано: «Посадил Ной виноградную лозу. А Сатана пришел и спрашивает:

— Не желаешь ли взять меня в компаньоны?

Ной согласился, что же сделал Сатана? Привел к винограднику овцу, льва, обезьяну и свинью и, заколов их, поочередно полил виноградник их кровью. Человек, пьющий вино, обнаруживает поочередно же природный свойства всех названных тварей: вначале он кроток как овечка, потом становится отважным как лев, по мере опьянения начинает кривляться как обезьяна и, наконец, валяется в грязи подобно свинье».

О преображении земли и народа израильского сказано: «Некто имел участок земли, покрытый кучами мусора, и решил его продать. Купивший эту землю очистил ее о мусора и нашел на том месте родник превосходной воды. Насадил он виноград, и гранатовые деревья, остальное место разбил на грядки под ароматические растения; посадки свои подвязал на тычинках; построил тут же башню и приставил к месту надежного сторожа. Прохожие не могли налюбоваться. Случилось побывать там прежнему владельцу. Видя, во что превратилась прежняя пустошь, он воскликнул: „Горе мне! Такое место я продал! Такой благодати я лишился!“ Так и народ израильский, находясь в Египте, представлял собою пустошь, покрытую мусором. Свобода превратила их в виноград цветущий – и слава их пошла по всему миру, как живой укор прежнему поработителю их, фараону».

Про Александра Македонского сказано: «Дойдя до Карфагена, местности, населенной одними женщинами, Александр Македонский объявил им войну. На это женщины ему ответили:

— Победишь ты нас, скажут: «Женщин победил он». А одолеем мы, про тебя будут говорить: «Царь, которого женщины победили».

— Принесите нам хлеба, — сказал Александр.

Принесли они на золотом столе хлебы из золота гранатовые яблоки, из золота же.

— Разве в стране вашей, — спросил Александр, — едят золото?

На это женщины те ответили:

— Но если тебе хлеб нужен, то разве в твоем царстве хлеба нет, что ты к нам пришел его искать?

Уходя, Александр начертал на городских воротах:

«Я, Александр Македонский, был царем-глупцом, пока не пришел в землю Африканскую и не поучился мудрости у женщин».

Об искорках народного остроумия сказано: «Один иерусалимлянин отправился по делам в провинцию и в одном городе заболел. Чувствуя приближение смерти, он призвал хозяина дома и, вручив бывшие при нем деньги, сказал: когда явится мой сын из Иерусалима и совершит остроумные вещи, отдай ему эти деньги.

Вскоре иерусалимлянин умер. Жители же того городка сговорились между собой не указывать приезжему местожительства кого-либо из граждан.

Наследник, узнав о смерти отца и догадываясь, у кого оставлено наследство, отправился в тот город. У городских ворот ему попался дровосек с вязанкой дров. Наследник купил дрова и сказал:

— Отнеси дрова такому-то, – и назвал имя хозяина, в доме которого умер его отец.

Дровосек отправился с дровами к названному домохозяину. Он идет, а наследник – за ним. Домохозяин сказал, что он дров не заказывал.

— Правда, не заказывал, — ответил ему дровосек, — но заказал вот этот человек, который пришел следом за мною.

Пришлось хозяину волей-неволей открыть двери и принять гостя с подобающими приветствиями.

— Кто ты? – спросил хозяин.

— Я сын того человека, который скончался у тебя в доме.

Пригласил его хозяин к обеду. За столом, кроме хозяина и жены его, сидели двое сыновей и две дочери их. Кушанья подано было пять порций.

— Прошу тебя, — обратился хозяин к гостю, — подели кушанья между всеми нами.

Гость поделил кушанья так: одну порцию подал хозяину и хозяйке, одну – обеим сыновьям, одну – обеим дочерям, а остальные две оставил себе.

— Послушай, — сказал хозяин, — это у вас, в Иерусалиме, принято так делить кушанье?

А разве я поделил неправильно? Я положил тебе и жене твоей одну порцию, получилась – тройня, двум сыновьям вашим одну порцию, получилась – тройня, две дочери и одна порция – тройня, остался я с двумя порциями, что также составляет тройню, — не правда ли, ничуть не больше, чем у вас. А теперь, любезный друг, отдай деньги, оставленные у тебя моим отцом».

О молитве Авраама за прощение людских грехов сказано: «Господи! Если ты желаешь, чтобы мир устоял, отмени суд Свой, а исполнится суд Твой – миру не быть. Ты затягиваешь петлю с обоих концов; ослабь сколько-нибудь один ее конец – прости людям хоть часть их грехов, ибо иначе – миру не устоять».

О времени сказано: «Не время проходит мимо нас – мы проходим мимо него».

О значении Торы сказано: «Приходит некий иноверец и говорит:

— Я приму вашу веру, если научите меня всей Торе, пока я в силах буду стоять на одной ноге.

Ему в ответ: «Не делай ближнему того, чего себе не желаешь». В этом заключается вся суть Торы. Все остальное есть толкование. Иди и учись».

Читая многие строки Талмуда мы видим, что древние иудеи, не сумевшие завоевать больших пространств на земле, устремились завоевывать пространства духа и интеллекта, и, как показывает время, достигли в этом огромнейших успехов.

Интересная история рассказана в Талмуде про царицу Савскую.

«Однажды, когда развеселилось сердце Соломона от вина, созвал о царей ближайших стран, восточных и западных. Звуками арф, кимвалов, бубнов и гуслей капеллы Давидовой оглашался чертог царский. Желая предстать пред всеми царями во всем величии и могуществе своем, Соломон повелел и птицам небесным, и зверям полевым, и пресмыкающимся, и бесам, и оборотням, и дьяволицам явиться и хоровод устроить перед ним. Писцы царские по именам и названиям вызвали их, и все, как земные существа, так и духи, тотчас же без всякого принуждения появились перед Соломоном.

Среди пернатых не оказалось одной птицы, петуха Бар. Разгневанный ее непослушанием, Соломон велел разыскать эту птицу и подвергнуть ее строжайшему наказанию.

Приведенный к Соломону петух Бар рассказал следующее:

— Государь, царь мира! Выслушай меня и соблаговоли вникнуть в то, что я поведаю тебе. Уже три месяца, как я задался одной мыслью, настолько овладевшей всем существом моим, что я ни до еды, ни до питья не дотрагивался все это время: облечу, решил я, весь мир, погляжу, есть ли на свете страна или царство, непокорное власти твоей.

После долгих наблюдений я нашел такое место; это «Град Китор» в земле Восточной. Прах этой земли ценнее золота; серебра же, что мусора на улице валяется. Деревья, там растущие, посажены еще в первые дни творения и орошение получают от вод эдемских. Дружин множество имеется в той стране, и воины носят венцы на головах, но войну вести не обучены и даже из лука стрелять не умеют.

И еще я видел там: царствует в той стране женщина, и зовут ее царица Савская. И вот если царю угодно, опояшу я, как воин, чресла свои, пойду в Град Китор, землю Савскую, властелинов их в кандалы закую, правителей в оковы железные и приведу их к властелину, царю моему.

Понравилось дело это Соломону. Написали писцы царскую грамоту и к крыльям петуха Бара привязали ее. Поднялся в высь небесную, полетел петух Бар, и полетели за ним птицы стаями к Граду Китору, в землю Савскую.

Вышла утром на поклонение солнцу царица Савская и видит – закрыли птицы солнце, затмили его. Разодрала она одежды свои, стоит изумленная, пораженная. Подлетел к ней петух Бар, и увидела она – письмо к крыльям его привязано. Сняла царица письмо и читать начала. А в письме вот что написано:

«От меня, царя Соломона. Мир тебе и мир вельможам твоим. Ведомо тебе, что Всесвятой-Всеблагословенный царем-властелином поставил меня над зверями полевыми, над птицами небесными, над бесами, оборотнями, дьяволицами, и все цари Востока и Запада, Полудня и Полуночи приходят на поклон ко мне. Так вот, придите вы по доброй воле с приветом ко мне, я приму тебя, царица, с почетом превыше всех царей, пребывающих перед лицом моим; буде же не пожелаете, и не придете, и не поклонитесь мне, я пошлю на вас царей с легионами и колесницами. А спросите вы: что за цари, легионы и колесницы у Соломона? Было бы ведомо вам: цари эти – звери полевые, колесницы – птицы небесные; духи, бесы и дьяволицы – легионы те, что задушат вас на ложах в жилищах ваших, а звери полевые на полях растерзают вас и птицы небесные склюют мясо с костей ваших.

Прослушав написанное в писании, разорвала остатки одежд своих царица Савская, созвала старейшин и сановников своих и сказала:

— Знаете ли вы, с чем прислал царь Соломон ко мне?

— Не знаем мы царя Соломона и царской власти его не признаем! – заявили старейшины и вельможи.

Но царица не понадеялась на них и не послушалась слов их, а позвала всех кораблевожатых, повелела погрузить корабли деревом кипарисовым, жемчугом и камнями самоцветными; и послала царю Соломону шесть тысяч отроков и девушек, родившихся в одном и том же году и месяце, в один и тот же день и час, все одинакового роста, одинакового телосложения и одинаково одетые, в одежды пурпурные. И послала через них письмо царю Соломону:

«От Града-Китора, — писала она, — до земли Израильской семь лет пути. И вот желание мое и просьба моя – позволь мне через три года прибыть к тебе».

По прошествию трех лет прибыла царица Савская к царю Соломону. Соломон же для встречи выбрал павильон, весь из стекла построенный. Показалось царице, что царь не стеклом, а водою окружен – и безотчетным движением подняла она края одежд, до колен своих обнажив ноги свои. Увидел Соломон, что ноги у нее волосами обросли, и сказал он:

— Красота твоя – красота женская, а волосы – волосы мужчины. У мужчины красиво оно, у женщины изъяном почитается.

А царица так Соломону сказала:

— Загадаю я тебе загадки. Отгадаешь – я признаю мудрецом тебя, не отгадаешь – я буду знать, что человек ты самый обыкновенный: «Из земли исходит, землею питается, льется, как вода, а разливает свет. Что это?»

— Нефть.

— Буря ходит по верхушкам его и стонет, и вопит горестно, и как тростник сгибает их; почет для мертвых, позор для живых, радость для воробьев, горе для рыб. Что это?

— Лен.

Предстали перед Соломоном отроки и девушки – все одинакового облика и роста и одетые одинаково.

— Отличи, — сказала царица, — кто отрок, кто девушка?

Велел Соломон принести орехи и поджаренные зерна и стал угощать их. И вот, отроки не стесняясь, поднимали края одежд и всыпали в них предложенные угощения; девушки же застенчиво клали орешки в чадры свои.

— Вот, — сказал Соломон, — те – мужчины, а эти – женщины.

Тогда сказала царица Савская:

Не доверяла я слухам, но теперь, когда сама вижу, убедилась я, что и наполовину не знала, сколь велика мудрость твоя. Блаженны подданные твои и блаженны рабы твои!»

Воистину, самым мудрым среди иудеев был царь Соломон. «Три тысячи притчей сочинил он и пять песней. Всегда облекал он свои мысли изящными выражениями, потому что золотому яблоку в чаше из прозрачного сардоникса подобно слово, сказанное умело, и потому также, что слова мудрых остры, как иглы, крепки, как вбитые гвозди. Слово — искры в движении сердца» — так говорил царь.

«И чего бы глаза царя не пожелали, он не отказывал себе и не возбранял сердцу своему никакого веселья. Семьсот жен было у царя и триста наложниц, не считая рабынь и танцовщиц. И всех их неутомимо очаровывал своей любовью Соломон, потому что бог дал ему такую неиссякаемую силу страсти, какой не было у людей обыкновенных. Но тогда не знал еще царь, что скоро пошлет ему бог такую нежную и пламенную, преданную и прекрасную любовь, которая одна дороже богатства, славы и мудрости, которая дороже самой жизни, потому что даже жизнью она не дорожит и не боится смерти». (А. Куприн)

И познав такую любовь, царь Соломон преподнес миру свою чувственную любовную «Песнь песней». И на протяжении прошедших тысячелетий ни одна ханжеская рука не осмелилась вырвать эти пронзенные нежностью и страстью страницы из Ветхого Завета. И они, услышанные в России, вдохновили русского писателя Александра Куприна «превратить удивительную идиллию в пронзительную трагедию, нарисовать совершенный мужской лик, совершенную девушку-женщину, рассказать безупречную повесть двух сердец, магически скованных настоящею страстью, — так писал изумленный Константин Бальмонт о повести Куприна „Суламифь“ — Для этого нужно быть способным самому к настоящей страсти и целомудренно подслушать ее голос в своем сердце, в единственную счастливую минуту, посланною судьбой».

И Александр Куприн подслушал этот голос и сотворил изумительную повесть.

«В винограднике любил царь уединяться в часы великих размышлений. Но вот Соломон слышит милый женский голос, ясный и чистый, как это росистое утро, поет кто-то невдалеке, за деревьями. Простой и нежный мотив льется, и льется себе, как звонкий ручеек в горах. Так поет девушка, подвязывающая виноградные лозы. И Соломон произносит голосом, ласкающим ухо:

— Девушка, покажи мне лицо твое, дай еще услышать твой голос.

Она быстро выпрямляется и оборачивается лицом к царю. Сильный ветер срывает в эту секунду и треплет на ней легкое платье и вдруг плотно облепляет ее вокруг ее тела и между ног. И царь на мгновение, пока она не становится спиною к ветру, видит всю ее под одеждой, как нагую, высокую и стройную, в сильном расцвете тринадцати лет; видит ее маленькие, круглые, крепкие груди, и возвышения сосцов, от которых материя лучами расходится врозь, и круглый, как чаша, девический живот, и глубокую линию, которая разделяет ее ноги снизу доверху и там расходится надвое, к выпуклым бедрам.

— Ты так хорошо пела, девушка, — говорит царь.

Она стыдливо опускает глаза, и сама краснеет, но под ее длинными ресницами и в уголках губ дрожит тайная улыбка.

— Ты пела о своем милом. Он легок, как серна, как молодой черный олень. Ведь он очень красив, твой милый, девушка, не правда ли?

Она смеется так звонко и музыкально, точно серебренный град падает на золотое блюдо.

— У меня нет милого. Это только песня. У меня еще не было милого…

Они молчат с минуту и глубоко, без улыбки смотрят друг на друга. Птицы громко перекликаются среди деревьев. Грудь девушки часто колеблется под ветхим полотном.

— Я не верю тебе, красавица, ты так прекрасна… Вот ты засмеялась, и зубы твои — как белые двойки-ягнята, вышедшие из купальни, и ни на одном из них нет порока. Щеки твои — словно половинки граната под кудрями твоими. Губы твои алы — наслаждение смотреть на них. А волосы твои…Знаешь, на что похожи твои волосы? Видала ли ты, как с Галаада вечером спускается овечье стадо? Оно покрывает всю гору, с вершины до подножья, и от света зари, и от пыли кажется таким же красным и таким же волнистым, как твои кудри. Глаза твои глубоки как два озера Есевонских. О, как ты красива! Шея твоя пряма и стройна, как башня Давыдова…

А когда ты обернулась назад, на мой зов, и подул ветер, то я увидел под одеждой твоею оба сосца твоих и подумал: вот две маленькие серны, которые пасутся между лилиями. Стан твой был похож на пальму и груди твои на гроздья виноградные.

Девушка слабо вскрикивает, закрывает лицо ладонями, а грудь локтями, и так краснеет, что даже уши и шея становятся у нее пурпурными.

— И бедра твои я увидел. Они стройны, как драгоценная ваза — изделие искусного художника. Отними же руки твои, девушка. Покажи мне лицо твое.

Она покорно опустила руки вниз. Густое золотое сияние льется из глаз Соломона, и очаровывает ее, и кружит ей голову, и сладкой, теплой дрожью струится по коже ее тела.

— Скажите мне, кто вы? — говорит она медленно, с недоумением, — я никогда не видела подобного вам.

— Я пастух, моя красавица.

Но она тихо качает головою:

— Неужели ты думаешь, что я поверю этому. Лицо твое не огрубело от ветра и не обожжено солнцем, и руки твои белы. На тебе дорогой хитон, и одна застежка на нем стоит годовой платы, которую братья мои вносят за наш виноградник царскому сборщику.

И тут царь Соломон целует ее. Наконец, отрываясь губами от ее рта, он говорит в упоении и голос его дрожит:

— О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна!

— О, как ты прекрасен, возлюбленный мой!

Слезы восторга и благодарности — блаженные слезы блестят на бледном и прекрасном лице Суламифи. Изнемогая от любви, она опускается на землю и едва слышно шепчет безумные слова:

— Ложе для нас — зелень. Кедры — потолок над нами… Лобзай меня лобзанием уст своих. Ласки твои лучше вина.

— Скажи мне, Суламифь,.. Только прошу тебя, скажи мне правду, чистая моя… Знаешь ли ты, кто я?

— Нет, я и теперь не знаю этого. Я боюсь, ты будешь смеяться надо мной… Рассказывают, что здесь, на горе, иногда бродят языческие боги… Многие из них, говорят, прекрасны… И я думала: не Гор ли ты, сын Осириса, или иной бог?

— Нет, я только царь, возлюбленная. Но вот на этом месте я целую милую руку, опаленную солнцем, и клянусь тебе, что еще никогда: ни в пору первых любовных томлений юности, ни в дни моей славы, не горело мое сердце таким неутомимым желанием, которое будит во мне одна твоя улыбка, одно прикосновение твоих огненных кудрей, один изгиб твоих пурпурных губ. Ласки твои опьяняют меня. Вот груди твои — они ароматны. Сосцы твои — как вино!

— О да, гляди, гляди на меня, возлюбленный. Глаза твои волнуют меня! О, какая радость: ведь это ко мне, ко мне обращено желание твое! Волосы твои душисты. Ты лежишь как миртовый пучок у меня между грудей!

Время прекращает свое течение и смыкается над ними солнечным кругом. Ложе у них — зелень, кровля — кедры, стены — кипарисы, и знамя над их шатром — любовь.

Пришло время, и Суламифь предстала перед Соломоном в его покоях, и царь воскликнул радостно:

— Кто это блестящая, как заря, прекрасная, как луна, светлая, как солнце? О Суламифь, красота твоя грознее, чем полки с распущенными знаменами! Семьсот жен я знал, и триста наложниц, и девиц без числа, но единственная — ты, прекрасная моя. Увидят тебя царицы и превознесут, и поклонятся тебе наложницы, и восхвалят тебя все женщины земли. О Суламифь, тот день, когда ты станешь моей женой и царицей, будет самым счастливым для моего сердца.

— Я хочу быть только твоею рабою, Соломон, — ответила Суламифь.

Так посетила царя Соломона — величайшего из царей и мудрейшего из мудрецов — его первая и последняя любовь.

Много веков прошло с той поры. Были царства и цари, и от них не осталось следа, как от ветра, пробежавшего над пустыней. Были длинные беспощадные войны, после которых имена полководцев сияли в веках, точно кровавые звезды, но время стерло даже самую память о них.

Любовь же бедной девушки из виноградника и великого царя никогда не пройдет и не забудется, потому что крепка, как смерть, любовь, потому что каждая женщина, которая любит — царица, потому что любовь прекрасна!

Светлым и радостным был Соломон от любви в тот день, когда творил суд над людьми, приходившими к нему.

Первым предстал перед Соломоном со своей жалобой некто Ахиор, ремеслом гранильщик. Однажды он нашел драгоценный камень, отделал его и попросил своего друга Захарию, отправившегося в Иерусалим, отдать этот камень его, Ахиоровой жене. Через некоторое время вернулся домой и Ахиор. Первое, о чем он спросил свою жену — это о камне. Но она очень удивилась вопросу мужа и клятвенно подтвердила, что никакого камня она не получала. Тогда Ахиор направился за разъяснением к своему другу; но тот уверял, и тоже с клятвою, что он тотчас же по приезде передал камень по назначению. Он даже привел двух свидетелей, подтвердивших, что они видели, как Захария при них передавал камень жене Ахиора.

И вот теперь все четверо стояли перед троном Соломона, который поглядел каждому из них в глаза поочередно и сказал страже:

— Отведите их всех в отдельные покои и заприте каждого отдельно.

И когда это было исполнено, он приказал принести четыре куска сырой глины.

— Пусть каждый из них, — повелел царь, — вылепит из глины ту сферу, которую имел камень.

Через некоторое время слепки были готовы. Но один из свидетелей сделал свой слепок в виде лошадиной головы, как обычно отделывают драгоценные камни; другой — в виде овечьей головы, и только у двоих — у Ахиора и Захарии слепки были одинаковы, похожи формой на женскую грудь.

И царь сказал:

— Теперь и для слепого ясно, что свидетели подкуплены Захарией. Итак, пусть Захария возвратит камень Ахиору, и вместе с ним уплатит ему 30 гражданских сиклей судебных издержек и отдаст 10 сиклей на храм. Свидетели же, обличившие себя сами, пусть заплатят по пяти сиклей в казну за ложное показание!

Затем приблизились к трону Соломона три брата, судившиеся о наследстве. Отец их перед смертью сказал им: «Чтобы вы не ссорились при дележе, я сам разделю вас по справедливости. Когда я умру, идите за холм, что в середине рощи за домом, и разройте его. Там найдете вы ящик с тремя отделениями: знайте, что верхнее — для старшего, среднее — для среднего, нижнее — для младшего из братьев». И когда после смерти отца они пришли и сделали, как он завещал, то нашли, что верхнее отделение было наполнено доверху золотыми монетами, между тем как в среднем лежали только простые кости, а в нижнем — куски дерева. И вот возникла между меньшими братьями зависть к старшему и вражда, и жизнь их сделалась под конец такой невыносимой, что решили они обратиться к царю за советом и судом. Даже здесь, стоя перед троном, не воздержались они от взаимных упреков и обид.

Царь покачал головой, выслушал и сказал:

— Оставьте ссоры; тяжел камень, весом и песок, но гнев глупца тяжелее их обоих. Отец ваш был, очевидно, мудрый и справедливый человек, и свою волю он высказал в своем завещании так же ясно, как будто бы это свершилось при сотне свидетелей. Неужели сразу не догадались вы, что старшему брату он оставил все деньги, среднему — всех рабов, а младшему — дом и пашню. Идите же с миром и не враждуйте больше.

И трое братьев — недавние враги — с просиявшими лицами поклонились царю в ноги и вышли из судилища рука об руку.

Так же пришла к царю женщина, бедная вдова каменщика и сказала:

— Я прошу правосудия. На последние два динария, которые у меня остались, я купила муки, насыпала ее вот в эту большую чашку и понесла домой. Но вдруг поднялся сильный ветер и развеял мою муку. О мудрый царь, кто возвратит мне этот убыток? Мне теперь нечем накормить моих детей.

— Когда это было? — спросил царь.

— Это случилось сегодня утром, на заре.

И вот Соломон послал позвать нескольких богатых купцов, корабли которых в этот день должны были отплыть с товарами в дальние страны. И когда они явились, встревоженные, в залу судилища, царь спросил их:

— Молили ли вы бога о попутном ветре для ваших кораблей?

И они ответили:

— Да. Царь! Это так. И богу были угодны наши жертвы, потому что он послал нам добрый ветер.

— Я радуюсь за вас, — сказал Соломон. — Но тот же ветер развеял у бедной женщины муку, которую она несла в чаше. Не находите ли вы справедливым, что вам нужно вознаградить ее?

И они, обрадованные тем, что только за этим позвал их царь, тотчас же набросали женщине целую чашу мелкой и крупной серебряной монеты. Когда же она со слезами стала благодарить царя, он ясно улыбнулся и сказал:

— Подожди, это еще не все. Сегодняшний утренний ветер дал и мне радость. Итак, к дарам этих купцов я прибавляю и свой царский дар.

И он повелел казначею положить сверх меры купцов столько золотых монет, чтобы вовсе под ними не было видно серебра.

Никого Соломон не хотел видеть в этот день несчастным. Он раздал столько наград, пенсий и подарков, сколько не раздавал никогда в целый год.

А жизнь во дворце продолжалась. И была седьмая ночь великой любви Соломона. Странно тихи и глубоко нежны были в эту ночь ласки царя и Суламифи. Точно какая-то задумчивая печаль, осторожная стыдливость, отдаленные предчувствия окутали легкой тканью их слова, поцелуи и объятия. Но Суламифь вдруг встала на ложе и прислушалась.

— Что с тобой, дитя мое?.. Чего испугалась ты?… — спросил Соломон.

— Подожди, мой милый… сюда идут… Да… Я слышу шаги…

Она замолчала. И было так тихо, что они различали биение своих сердец.

Легкий шорох послышался за дверью, и вдруг она распахнулась быстро и беззвучно.

— Кто там? — спросил Соломон.

Но Суламифь уже спрыгнула с ложа, одним движением метнулась навстречу темной фигуре человека с блестящим ножом в руке. И тотчас же, пораженная насквозь коротким, быстрым ударом, со слабым, точно удивленным криком упала на пол. Зависть жен Соломона пронзила ее сердце.

Скоро по бесчисленным комнатам дворца забегали люди с огнями. Все покои осветились.

Старший врач сказал:

— Царь, теперь не поможет ни наука, ни бог.

В это время Суламифь очнулась и промолвила со спокойной улыбкой:

— Я хочу пить.

И когда она напилась, она остановила свои глаза на царе и уже больше не отводила их; а он стоял на коленях перед ее ложем, весь обнаженный, как и она, не замечая, что его колени купаются в ее крови и что руки его обагрены алой кровью.

Так, глядя на своего возлюбленного и улыбаясь кротко, говорила с трудом прекрасная Суламифь:

— Благодарю тебя, мой царь, за все: за твою любовь, за твою красоту, за твою мудрость, к которой ты позволил мне прильнуть устами, как к сладкому источнику. Дай мне поцеловать твои руки, не отнимай их от моего рта до тех пор, пока последнее дыхание не отлетит от меня. Никогда не было и не будет женщины счастливее меня. Благодарю тебя, мой царь, мой возлюбленный, мой прекрасный! Вспоминай изредка о твоей рабе, о твоей обожженной солнцем Суламифи.

И царь ответил ей глубоким медленным голосом:

— До тех пор, пока люди будут любить друг друга, пока красота души и тела будет самой лучшей и самой сладкой мечтой в мире, до тех пор, клянусь тебе, Суламифь, имя твое во многие века будет произноситься с умилением и благодарностью.

И не стало Суламифи.

И увидел царь Соломон в своих исканиях, что участь сыновей человеческих и участь животных одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом. И понял царь, что во многой мудрости много печали, и кто умножает познание — умножает скорбь. Узрел он так же, что при смехе иногда болит сердце, и концом радости бывает печаль. И однажды утром он впервые продиктовал:

— Все суета сует и томление духа, — так говорил Екклесиаст».

В отчаянии бросил царь Соломон свое кольцо с надписью «Все пройдет!» Покатилось оно, и увидел он на внутренней стороне кольца другую надпись: «И это пройдет!»

«Всему свое время, и всякой вещи под небом. Время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное. Время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить. Время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать. Время разбрасывать камни и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий. Время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать. Время любить, и время ненавидеть; время войне и время миру.

Все идет в одно место; все произошло из праха, и все возвратится в прах.

Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу, и возвращается ветер на круги своя».

Используемая литература:

1. Детская энциклопедия «Аванта +» Статьи И.Портнягиной, Н.Альбедиль, Л.Митрохина.

2. Иосиф Флавий «Иудейские древности» Стр. 8—17, 28, 79—82, 84—86, 89—91, 92,93, 103—108, 113, 133, 159, 161, 162, 193, 209.

3. Библия Изд-во Выборг 1990 г. Сев. — Зап. Библейская комиссия. Стр. 8, 13, 17, 18, 20, 24—26.

4. А.Куприн «Суламифь»

5. Б.Акунин «Азазель». Изд-во «Захаров АСТ» Москва-Назрань 2000 г.

5. А. Франс «Восстание ангелов».

6. «Агата» Сказания, притчи, изречения Талмуда и Мидрашей. Ростов-на-Дону Изд-во «Феникс» 2000 г.