Первые миллионы лет жизни на Земле или рождение трех главных Тайн.


</p> <p>Первые миллионы лет жизни на Земле или рождение трех главных Тайн.</p> <p>

Миллионы лет тому назад – срок, совершенно непостижимый для восприятия разумом и чувствами — зародились три главные Тайны: «Самая главная тайна Вселенной — это жизнь. Самая главная тайна жизни — это человек. Самая главная тайна человека — это творчество». (Ф. Горинштейн)

Возможно ли проникнуть в тайну? Говорят, что нет. Говорят: «В тайну невозможно проникнуть, ею можно только проникнуться». (В. Непомнящий)

Попробуем.

Сама Вселенная для нас – величайшая тайна. В ХХ1 веке ученые построили большой андроидный коллайдер, чтобы узнать, как она была зачата. «С силой и красотой, с оглушающей музыкой оплодотворенных светил, с божественным светом происходило это зачатие мира» (А. Проханов) или напротив тихое таинственное безмолвие и всепоглащающая тьма породили это непревзойденное Величие?

Английский поэт-романтик Джон Китс предполагает:


Вначале были только Тьма и Хаос.
Потом явился свет, и началось
Чудесное кипенье, вызреванье,
Броженье и смешенье вещества.
И лишь потом настало время жизни.

По одной из научных теорий Вселенная образовалась в результате большого взрыва, при котором первоначально сжатая в одну точку материя, имевшая необычайно высокую плотность, вдруг взорвалась с огромной силой. В результате этого взрыва образовались планеты, звезды, галактики.

Другая научная теория предлагает версию пульсирующей Вселенной, которая то сжимается в точку, то расширяется до определенных границ.

Есть и теория происхождения Вселенной в результате разумного творческого акта, осуществленного Богом.

Никто еще не смог разгадать этих тайн, но есть одна совершенно четкая и непреложная истина – Вселенная существует. И любой из нас, выйдя поздно вечером на крыльцо своего родного дома совершенно спокойно может любоваться ее звездами хоть до самого восхода солнца.

Тайна о зарождении жизни на Земле словно бы опрокидывается в неведомую необъятную бездну Вселенной, скрывается там за звездными туманностями и ускользает во всепоглощающие черные дыры, скрывающие в себе первопричины и первоначала вещей. Везде и во все времена стремление разгадать ее было чрезвычайно заманчиво, но и по сию пору невозможно абсолютно точно удостовериться в том, что именно и как происходило во Вселенной в момент зарождения жизни на нашей планете.

Кто знает?.. Да никто не знает… Потому как «мироздание имеет множество таинственных планов бытия», (А. Мень) и может позволить себе осуществлять то один план, то другой… А, возможно, и не может позволить себе такой вольности и идет по раз и навсегда намеченному пути?.. Но кто его наметил и куда?.. И опять никто достоверно ничего не знает…

Но согласись, мой дорогой читатель, что в этом-то как раз и заключено своеобразное очарование. Гораздо приятнее хранить в себе частичку загадочности, непознаваемости, видеть себя существом непостижимым, нежели скучно-предельно-понятной человеческой особью, запрограммированной лишь на вполне определенный набор простых функций. Ибо жить «простым функциям» скучно, они вряд ли заинтересовались бы возможностью пофантазировать и попытаться разгадывать сложные загадки Ее Величества Природы.

Лишь сам по себе загадочный человек станет мучиться неразрешимыми вопросами. Вот шутливо-философский: «Что раньше было — яйцо или курица?» Некоторые предлагают вспомнить и о петухе. А Оноре де Бальзак высказывается по этому поводу следующим образом: «Ученый, не будучи в состоянии ответить, что было вначале: яйцо или курица, отрицал и петуха и яйцо».

А вот размышление о появлении звезд незабвенного Хаджи Насреддина. Однажды его спросили:

— Скажи, когда всходит новая луна, что делают со старой?

— Как что? Дробят на мелкие куски и делают звезды, — ответил Насреддин.

Но шутки в сторону, ведь возникновение Вселенной — дело не шуточное. Итак: Откуда, где и когда началась Вселенная?.. Она бесконечна или у нее есть границы и если есть — то что это?.. Стена?.. Тогда что за ней?..

А в каком временном пространстве она живет? В Вечности?.. Но как и ее постичь?


Ах, как же, Вечность, ты долга!
Где рубежи? Где берега?
Но время, в коем мы живем,
Спешит к тебе, как в отчий дом,
Быстрей коня, что мчится в бой,
Как судно — к гавани родной.
Не можем мы тебя настичь,
Не в силах мы тебя постичь.
Тебя окутывает мгла?
Подобно шару, ты кругла?
Где вход, чтобы в тебя войти?
Вошедши, выход где найти?
Ты — наподобие кольца:
Нет ни начала, ни конца.
Ты — замкнутый навеки круг
Бессчетных радостей и мук,
И в центре круга, как звезда,
Пылает слово «Никогда!»
В тебе конца и края нет.
И если бы в сто тысяч лет
Пичуга малая хоть раз
Могла бы уносить от нас
Хоть по песчиночке одной, —
Рассыпался бы шар земной.
И если бы из наших глаз
В сто тысяч лет всего лишь раз
Одна б слезинка пролилась, —
Вода бы в мире поднялась,
Все затопивши берега, —
Вот до чего же ты долга!
О что перед числом веков
Число песчинок всех песков?
Сколь перед вечностью мало
Всех океанских брызг число!
Так для чего же мы корпим
И вычислить тебя хотим? (Неизвестный германский поэт ХУП века)

Как постичь бесконечность Вселенной и Вечности?

Как постичь стремление Творца в его стремлении создать необычное существо, человека — наделенного разумом и душой?..

А кто есть сам Творец?.. Не хотелось бы думать, что Он просто развлекается с нами, словно с затейливыми игрушками и


Нашей драмой коротает Вечность.
Сам сочиняет, ставит и глядит. (Омар Хайям)

Тут неожиданно древнекитайский мыслитель Конфуций приостанавливает меня и подсказывает, что я должна конкретнее определить значение понятий «Творец», «Создатель», «Бог», потому что «когда не уточняют имена, перестают уместными быть речи». Упоминая имя Творца, я не имею ввиду индивидуального бога каких-либо народа, я имею ввиду непостижимость Того, кто создал Вселенную, непостижимость таинственной Сущности, подлинное Имя которой никому неизвестно, а всепроникновение бесконечно.

Спасибо, Конфуций, тебе за мудро подсказанные слова.

А, может быть, в начале было одно лишь Слово? Но что оно гласило? Возможно, предупреждало:


Не перечесть вдали лучистых тайн — за пазухой у Неба
И темных сил — в карманах у Земли. (Омар Хайям)

Вряд ли мы сможем постичь замысел Творца. Нам остается, быть может, только уповать на мудрость великого Гете: «Принять за высшее счастье мыслящего человека, возможность исследуя постижимое, спокойно почитать непостижимое». Ведь Творцу виднее…

Однако бурная человеческая фантазия не дремала и из «лучистых тайн и темных сил» рождала мифы и легенды, ибо «исканьем тайн дух человека жив» (В. Брюсов). Этим путем идти гораздо интереснее. Человек выдумывал самые что ни на есть невероятнейшие первопричины зарождения Земли. А вставшая на ноги несколькими тысячелетиями позже неугомонная наука стала выдвигать свои гипотезы по данному вопросу. Кропотливые исследования ученых внесли весьма и весьма существенные коррективы в мифологическое творчество народов.

Сейчас мы с тобой, мой дорогой читатель, вступим на дорогу жизни всего человечества, и начнет перед нами «разматываться земля, как клубок, оставляя за собой нитку-дорогу», (В. Токарева) и пойдем мы, держась за эту путеводную нить вглубь жизни бесчисленных поколений.

Выдающиеся достижения науки позволили предположить, что около четырех с половиной миллиардов лет тому назад из громадного газопылевого космического облака, блуждающего во Вселенной, образовалась наша планета. А, быть может, в этом действии воплотилась Идея Мирового Разума, пожелавшего собрать воедино мельчайшие пылинки и осколки иных планет, странствующих в ледяном Космосе, спаять их воедино и тем самым построить из них Земной Шар на очень удобной для жизни орбите Солнца, где Светило не сжигало бы новорожденную планету, а лишь только ласково пригревало ее своими лучами?

Прошло еще около миллиарда лет и раскаленные спаянные частицы ледяного Космоса постепенно начали остывать, что позволило первым признакам жизни наконец-то появиться на новорожденной планете. Одна из научных гипотез предполагала, что началом могло стать совершенно случайное и крайне редко возможное появление среди миллиарда типов молекул одной настолько удачной, что за ней потянулась ниточка к будущему заселению Земли. Только одной молекулы?.. Но согласитесь, вероятность такого появления практически невероятна и потому поиски в этом направлении вскоре отодвигались в сторону, а затем и вовсе сгинули.

Действительно, как же можно изучать явление, которое могло произойти в лучшем случае один раз за все время существования Земли? Ведь ученые физики не изучают траектории полетов не приспособленных к тому предметов, хотя уверяют, что в принципе возможен случай, когда многоуважаемый стол, за которым мы сидим, вдруг сам собой поднимется в воздух и повиснет в свободном парении благодаря односторонней ориентации теплового движения всех его молекул. Но, насколько мы знаем, такой ориентации еще пока нигде не наблюдалось. Никто и никогда не сидел за порхающим столом на порхающем стуле.

На одной из конференций прозвучали слова о том, что жизнь на Земле является маловероятным явлением, хотя само присутствие выступающего служило опровергающим его теорию фактом. Действительно, явление это маловероятное, в обозримом пространстве Космоса больше нигде пока не открытое и, тем ни менее, существующее, а значит требующее познания. На сегодняшний день данная проблема имеет по крайней мере хотя одно, но зато вполне определенное решение — жизнь на Земле существует…

Для нашего же миропонимания гораздо важнее прочувствовать всеми фибрами души своей, что мы, каждый из нас, чудесным образом живем, дышим, чего-то созидаем на своей обитаемой планете. Но, порой, горько становится, когда понимаешь, что в своих повседневных заботах мы и не вспоминаем об этом. Существуем, бывает, как бог на душу положит, не задумываясь о том, что «в вечной Книге жизни небрежный ветер мог и не той страницей шевельнуть». (Омар Хайям) Но все-таки удосужился, шевельнул именно той страницей и занес былинки жизни на прежде безнадежно мертвую планету, быть может, единственную ставшей живой в обозримом пространстве Вселенной.

Ранее детство нашей планеты было весьма и весьма бурным. Не единожды менялся ее лик: нарождались, сходились и расходились целые материки, перемещались полюса, многочисленные землетрясения — мгновенные судороги накопившихся напряжений — вздымали к небу новые громадные горные цепи и обрушивали в бездну каменистые равнины, огромные волны разбивали прибрежные безжизненные скалы. Один лишь Бог-Океан царствовал в те немыслимо далекие времена, посылая во все пространства планеты


Волны морей, беспредельно-пустынно-шумящие,
Пенные ткани, бесцельно-воздушно-летящие,
Брызги с воздушностью, призрачно-сказочно-тающей,
Горькие воды, туманно-холодно-безбрежные. (К. Бальмонт)

О великий Бог-Океан ты – водоприемник земного шара, резервуар для оплодотворения, тигель для превращения. Он собирает, потом расточает; копит, потом осеменяет; пожирает, потом создает. В него вливаются все сточные воды земли, и он хранит их, как сокровища. Он тверд в ледяном заторе, жидок в волне, газообразен в испарении. Как материя – он масса; как сила – он нечто отвлеченное. Он уравнивает и сочиняет явления природы. Он упрощает себя, сливаясь с бесконечностью. Он все перемешивает, взбаламучивает и так достигает прозрачности. Многообразие составляющих его элементов исчезает в его единстве. Их в нем столько, что он тождественен им. Он весь в единой своей капле. Он – само равновесие, ибо до краев полон бурь. Платон видел пляску сфер; в необъятном движении земли вокруг солнца океан с приливами и отливами подобен шесту, который балансирует земной шар, чтобы сохранить равновесие, — это странно звучит, но соответствует действительности». (В. Гюго)

Печально-вздыхающий Бог-Океан одиноко метался по планете. Он, огромный и могучий, не в силах был зачать в своих необъятных глубинах микроскопические споры новой жизни. Они просто затерялись бы в его беспредельности. И тогда Бог-Океан решил выбросить громадные волны свои далеко на берег, дабы те собрались в небольших болотцах, ибо только в них беззащитным микроскопическим спорам сподручнее было бы жить и размножаться. Вот, видимо, здесь-то и начал готовиться «первичный бульон» жизни, приправленный органическими веществами и солями, а заодно заботливо прогреваемый солнечными лучами и возбуждаемый частыми разрядами всемогущих молний.

Одной из вех в этом таинственном зарождении стали невзрачные на вид сине-зеленые водоросли. Наверное, первыми они научились получать из воды кислород и одновременно в несметных количествах поглощать углекислый газ и азот, тем самым постепенно подготавливая переход от мертвого мира к миру живому, наполненному освежающим все вокруг прозрачным воздухом. Заботливые водоросли не только дали возможность вздохнуть полной грудью микроскопическим спорам жизни, но и укрыли Землю кислородным щитом, надежно заслонившим все живое от губительного ультрафиолетового излучения беспощадного Солнца. Затем в сложившихся благоприятных условиях начали ускоренно развиваться многоклеточные организмы.

Вот, мой дорогой читатель, уже миллионы лет эти чудесные водоросли живут рядом с нами, или вернее — мы рядом с ними. Я думаю, ты согласишься со мной, что к ним, как нельзя лучше, подходит народная пословица: «Мал золотник — да дорог». Скажем же им огромное спасибо за подаренную нам жизнь и низко поклонимся корням их!

Предположения ученых о зарождении жизни в болотцах были выдвинуты где-то в середине двадцатого века. Но уже в конце девятнадцатого известный писатель Ги де Мопассан, отправившийся пострелять уток на французское болотце и очарованный его мистическим воздействием на душу, произнес пророческие слова:

«Особенно я люблю болота, где скрыто бьется жизнь всякой водяной твари. Болота — это особый мир на земле, не похожий ни на какой другой, он существует по собственным законам, у него свои постоянные обитатели и заветные гости, свои голоса и шумы и, главное, своя загадка. Ничто на свете так не смущает душу, так не тревожит, а порой и мучает ее, как болота.

Но откуда берется этот страх, парящий над покрытой водою трясиной? И что уподобляет ее некой созданной воображением стране, грозной стране, хранящей непостижимую и смертоносную тайну — глухое ли бормотание камыша, или фантастически блуждающие огоньки, или нерушимое молчание, царящее там в безветренной ночи, или причудливые лохмотья тумана, который цепляется за высокие камыши, точно саван покойниц, или тот еле различимый плеск, такой тихий, такой мелодичный, но иной раз более жуткий, чем грохот людских пушек или небесных громов.

Нет, тайна, которую источают болота, которую всосали в себя их густые испарения, куда глубже, куда значительнее — это, быть может, тайна самого творения. Ибо, не в этой ли стоячей, илистой воде, не в этой ли насквозь пропитанной сыростью вязкой земле шевельнулся под знойным солнцем, и весь напрягся, и раскрылся навстречу дню первый зародыш жизни?»

Вот оказывается какие чудеса и диковины подбрасывает нам наше, вечно ищущее чего-то воображение. Поэтический взгляд на мир рождает творческую интуицию, а она, в свою очередь, подсказывает научную гипотезу.

Но давайте теперь перенесемся мысленно из французского болотца в еще то, доисторическое. Замечательные сине-зеленые водоросли своего наивысшего расцвета достигли миллиард лет тому назад, а потом потихоньку потеснились и уступили место сначала одноклеточным, а потом колониальным многоклеточным организмам, которые постарались своевременно обзавестись ядром внутри клеток, тем самым обеспечив себе перспективное будущее.

Что было дальше в общих чертах достаточно известно. Пошла-потянулась лесенка эволюции все выше и выше. Постепенно из маленьких болот жизнь перетекла и в морские глубины. Здесь среди плавно и степенно колышущихся водорослей обитали причудливые коралловые полипы, морские звезды, рыбы. Над свинцовыми, будто налитыми тягостными водами океанами, летали ужасающего вида ящеры с перепончатыми крыльями и огромными жадными клювами.

Со временем и на суше начала появляться жизнь. В непроходимых, яростно растущих джунглях и просторных, благоухающих несравненными ароматами саваннах появились диковинные звери — огромные ящеры, достигавшие порой десятиметровой высоты, ходившие как на четырех, так и на двух лапах. Тела их были покрыты жесткой толстой кожей, у многих имелись большие, торчащие вверх, костяные пластины на хребте и длинные острые иглы на концах хвостов. Атакующую и оборонную мощь древнего животного дополняли огромные крепкие зубы, заполнявшие их пасти в головах сравнительно небольшого размера.

Постепенно в процессе эволюции возникали и исчезали целые группы этих животных. Земля стала словно бы лабораторией во Вселенной, где Создатель проводил свои многочисленные эксперименты, не всегда, к слову сказать, корректные по отношению к обитателям народившейся планеты. Динозавры стали ярчайшими представителями существ, ставших неугодными Создателю — Матери-Природе.

Уже давно ученые пытаются найти причину их гибели и выдвигают различные гипотезы, но, возможно, дело заключается в том, что просто мудрая Мать-Природа позаботилась о растительном мире, который вряд ли устоял бы перед неограниченным аппетитом травоядных динозавров и решительно свела последних на нет с лица земли. Зато на границе палеозоя и мезозоя появились юркие небольшие животные, величиной всего-то с мышь, в жилах которых текла уже теплая кровь. С этих-то самых крох и началось восхождение млекопитающих.

Новые народившиеся жители планеты, потеснившие некоторым образом сине-зеленые водоросли, тем ни менее прекрасно уживались рядом с ними, а последние продолжали великолепно себя чувствовать несмотря на самые жесточайшие катаклизмы, происходящие в природе. В наши дни ученые проводят над ними немыслимые опыты, а им хоть бы хны. Они остаются безразличными к помещению их в атомные реакторы, промышленные кислоты и угарный газ — живут себе, горя не зная и по сей день.

В наше время, благодаря несуразным «достижениям» научно-технического прогресса, перед людьми стала реальная угроза создания собственными руками условий, не совместимых с возможностью жизни на Земле. Ведь человек и все живые организмы — это не сине-зеленые водоросли. Они могут существовать лишь в чрезвычайно узких пределах. Для них — шаг вправо — шаг влево — и жизнь прекращается. Длительное время природа еще как-то умудрялась поддерживать хрупкий баланс, однако сейчас человек перешел все пределы разумного: посудите сами — он производит столько энергии сколько поступает на Землю от Солнца. Уму непостижимо…

А каково Природе?.. Я думаю, она не поглупела со времен динозавров и при приближении опасности не задумается над нашей участью — сведет на нет и нас с лица Земли. Прекратит еще один неудавшийся эксперимент.

Быть может, пришла пора нам задуматься — немного пригасить столь ярко пылающие свечи. Авось не сгинем во тьме. А то, не приведи господи, доведем нашу Землю до состояния атомного реактора и тогда одни лишь мужественные сине-зеленые водоросли останутся поддержать изношенную нами землю. Они-то справятся… И пройдет всего-то несколько миллиардов лет — пустяк для вечности — когда по земле вновь зашмыгают юркие небольшие животные, величиной с мышь. Но было бы крайне неразумно со стороны людей перекладывать на плечи отважных водорослей заботу о сохранении жизни на Земле. Право же слово, они и так давно заслужили торжественную оду, которую, быть может, сложат когда-нибудь поэты в их честь. Правда задача эта будет не из легких — оду в честь пышно-прекрасной розы написать гораздо проще.

Но давайте перенесемся на чудесной Машине времени в те далекие времена, когда появились на Земле наши самые-самые далекие предки. Существуют различные гипотезы об этом значительном событии. Одни предлагают нам в помощь космических пришельцев, которые зачали нас с некими обитателями земли и научили различным премудростям. Другие предполагают в своих мистических фантазиях, что жизнь человека, наделенного душой, сформировавшейся в горниле страданий, нужна инопланетянам для того, чтобы они имели возможность поглощать наши истерзанные души и насыщаться ими.

Некоторые ученые предлагают иной вариант развития. Местом действия, где началась жизнь на земле, они считают северо-восточную Африку. Здесь в яростном процессе формирования планеты произошел грандиозный разлом земной коры. Событие это случилось где-то в промежутке между 15 и 5 миллионами лет тому назад. Вот этот-то разлом широко обнажил огромные залежи урановых руд, которые незамедлительно создали значительное повышение радиоактивности, что для всего животного мира оказалось явлением весьма неблагоприятным.

Более же всего от неожиданно свалившегося на голову несчастья пострадала часть доисторических обезьян. У них стали нарождаться на свет детеныши с ярко выраженными дефектами. Короче говоря — мутанты, которые уже не обладали физической силой, присущей их родителям. Увеличившийся в объеме череп детенышей лишился мощных клыков. Ослабевшие, они не в состоянии были ни догнать других зверей, ни убежать от них. Несчастные обезьяны вряд ли выжили бы, если бы не сумели найти замену тому, что у него так коварно отняла радиация.

Возникшая проблема среди обезьяньего роду-племени разрешалась долго и мучительно. В первую очередь пришлось подняться на задние лапы, для того, чтобы, освободив передние, изготовить себе ими примитивное каменное орудие — гибким куском лианы привязать камень к увесистой дубине — и незамедлительно пустить его в дело спасения жизни. Конечно, прямохождение далось нелегко, но иного-то выхода все равно не было. Ведь если бы обезьяна не поднялся во весь свой рост, каким бы ничтожнейшим существом пришлось ей пресмыкался по земле.

Но не только прямохождение и каменные орудия в передних лапах поддержали будущих людей. Они вовремя догадались, что им совершенно необходимо срочно объединиться в стаи, научится помогать друг другу и тем самым разрешить постоянно возникающие на их жизненном пути проблемы.

Одной из основных проблем, требующей товарищеского сообщества, была охота на крупного зверя. Но чтобы слабый зверь — будущий человек смог вернуться с охоты с трофеем — мамонтом там или саблезубым тигром, ему крайне необходимо было составить план этой охоты, а для составления плана одной звериной интуиции не хватало, необходима была мысль, которая кое-как, но уже начинала наведываться в малочисленные извилины мозга под неуклюжим черепом с низким покатым лбом и тяжелыми надбровными дугами.

В первую очередь выбиралось место: крутой откос сверху заросший густыми зарослями. Потом устраивались засады, в которых удавалось охотникам слиться с непролазной чащобой. Кроме того, необходимо было определить и направление ветра, дабы подойдя близко к зверю, не дать ему почувствовать самого духа человеческого. Неплохо было бы еще угадать и подходящее местечко, где грохот разъяренного водопада заглушил бы едва слышимый шорох нечаянно задетых ветвей. Все эти предосторожности, предвидимые заранее, обеспечивали успех будущей охоте.

Когда же ветер в конце концов доносил до чуткого нюха охотников ядреный запах могучего зверя, продирающегося к водопою, тягостное ожидание сменялось мгновенным ударом ужаса в содрогающиеся тела будущих людей, но в этот же миг яростная кровь начинала вскипать в его напряженных от ожидания жилах. Азарт и голод вскидывал эти тела, и тогда с душераздирающими воплями, с дубинками наперевес целая толпа обезумевших от страха охотников загоняла огромное животное на самый край крутого обрыва и последний вынужден был бросаться с него в пропасть.

Вот так-то, мой дорогой читатель, наши пра-пра-пра… бабушки и пра-пра-пра… дедушки отстаивали свое право не только на выживание, но и на звание — человек.

Но почему же мне, как ты думаешь, захотелось остановиться на гипотезе радиоактивного заражения, а не обратиться к заманчивой идее, связанной с проникновением на Землю космических пришельцев, подаривших нам разум? Да потому, что гипотеза радиоактивного заражения, по-моему, в какой-то степени отвечает человечеству на вопрос: «Отчего нам так много приходится в жизни страдать?» — «Да оттого, что живем мы не благодаря сложившимся обстоятельствам, а вопреки…» Если бы у нас не возникло проблем с жесточайшими условиями природы, то и на задние лапы громоздиться не пришлось бы. А так получается: силы нет — шевели мозгами. Природа-причуда задает нам все новые и новые экзамены и от того, как мы их сдадим зависит не оценка в дневнике жизни, а сама жизнь.

И еще одно величайшее открытие совершили древние люди: они не зацикливались на каком-то одном виде деятельности, а занимались всем тем, что подворачивалось под руку. Есть возможность охотиться — охотились, водилась рыба в ближайшем водоеме — рыбачили, вырастали разнообразные колоски и душистые травинки — собирали их и все добытое приносили к общему столу. Они стремились заниматься всем понемногу, скрупулезно соблюдая принцип «золотой середины», осторожно шествуя по узенькой тропке предлагаемых им условий выживания, приподнимаясь с четверенек с жадным желанием заглянуть за край горизонта.

В каждом своем деле каким-то звериным, интуитивным чутьем, чуть-чуть приправленным разумом, нашим предкам удалось понять, прочувствовать до глубины еще только-только зарождающейся души, что им совершенно необходимо удержать в заскорузлых, неуклюжих руках эту тончайшую нить «золотой середины», которую современный человек, изнеженный достижениями цивилизации, давно уже выпустил из своих и несется очертя голову к недостижимым, вечно стремящимся вверх, вершинам материального мира.

Громадные размеры безоглядной эксплуатации полезных ископаемых просто в голове не укладываются. Посудите сами: в 1991 году Геологическое управление США сделало очень показательные подсчеты, установив, что сегодня каждый американец «употребляет» ежегодно по 20 тонн только что добытых полезных ископаемых. Если такой уровень добычи сохранится, то только что рожденный гражданин США на свои все возрастающие нужды «израсходует» 350 килограммов олова, 300 килограммов цинка, свыше 700 килограммов меди, полторы тонны алюминия, 15 тонн чугуна, 12 тонн глины, 500 тонн камня, песка, щебня, цемента и так далее…

Этот перечень затрат на одного человека, по массе своей равный одной приличной горе, заставляет крепко задуматься: как бы необузданное стремление к материальным вершинам не привело в конечном итоге к бесконечно бездонным безднам. Не приведи господи, если ироничное высказывание Бернарда Шоу окажется верным: «Люди – болезнь нашей Земли. Здоровые планеты этим не больны». Действуя столь расточительным образом, ставя перед Природой гамлетовский вопрос: «Быть или не быть?..», мы подло предаем неимоверные усилия своих родных, именно родных предков. Такое предательство не прощается. Жестокая и одновременно мудрая Мать-Природа вынуждена будет ответить на поставленный вопрос о существовании человека на Земле решительным — «Нет!»

Скверно, очень скверно поступим мы, если забудем о тяжелейшем труде выживания древнего человека, который


Жизнь проводил, скитаясь, как дикие звери.
Люди еще не умели с огнем обращаться, и шкуры,
Снятые с диких зверей, не служили одеждой их телу;
В рощах, в лесах или горных они обитали пещерах
И укрывали в кустах свои заскорузлые члены,
Ежели их заставали дожди или ветра порывы.
На несказанную мощь в руках и ногах полагались,
Диких породы зверей по лесам они гнали и били
Крепким, тяжелым дубьем и бросали в них мелкие камни;
Многих сражали они, от иных же старались укрыться…
С воплями громкими дня или солнца они не искали,
В мраке ночном по полям пробираясь, объятые страхом,
Но ожидали, в молчанье и в сон погрузившись глубокий,
Как небеса озарит светильником розовым солнце… (Лукреций)

Бесконечное множество восходов пришлось встретить народившемуся человечеству, прежде чем ему удалось научиться обтесывать камни. Сие событие произошло где-то около 2,5 миллионов лет тому назад. Человеку, обтесывающему камни, ученые присвоили имя «человек умелый».

Около 1 миллиона лет тому назад появился новый вид — «человек выпрямленный», который был еще покрыт густой шерстью, имел низкий лоб, но размер его мозга уже приближался к размеру мозга нашего современника. Он научился делать крупные рубила правильной формы, скребки, резцы. Без помощи Прометея ему удалось воспользоваться услугами огня.

Огонь первобытным людям доставался прямо с неба. Золотисто-серебристая стремительная стрела под грохот небесной канонады врезалась в огромное дерево, раскалывало его на части и от этого сверхъестественного действа из расщепленных кусков вдруг расцветал красный цветок, подобного которому на земле никогда не росло. Около него приятно было греться и сушиться, ежели случалось промокнуть. Но следить за ним надо было в оба. «Зазевался – а угольки-то и остыли. Вот только что, вот сейчас гулял по ним синий огонек, и каждая-то деревяшечка сызнутри как живая светилась, красная, прозрачная, будто в ней кто дышит али слово сказать хочет, — и вот уже все. Молчит, серая, тупая, словно в ней кто умер. Да, так он и умер. Огонь-то. „Да-а-а… — размышляет пригорюнившийся предок. — Не понять. Тайна…“» (Татьяна Толстая)

Что и говорить, красный цветок существо капризное, увертливое, ухода требует неустанного и неусыпного. Вот вдруг погас от яростного порыва ветра и все…


И мнится — голос человека
Здесь никогда не прозвучит.
Лишь ветер каменного века
В ворота черные стучит… (А. Ахматова)

Но нет. Возьмет первобытный человек пламя огня в свои руки — победит. Как говорится: терпение и трут все перетрут.

«Даже в самые тяжелые времена поддерживали люди в пламени жизнь, охраняли от непогоды и наводнений, переносили его через реки и болота, синеватый при свете дня и багровый ночью, он никогда не расставался с ними. Его могучее лицо обращало в бегство львов, пещерных медведей, мамонтов, саблезубых тигров и леопардов. Его красные зубы защищали человека от бескрайнего страшного мира: все радости жили только около него. Он извлекал из мяса вкусные запахи, делал твердыми концы рогатин, заставлял трескаться камни, он подбадривал людей в дремучих лесах, в бесконечной саванне, вносил больше уюта и тепла в глубину с трудом обживаемых пещер. Это был отец, страж, спаситель, когда же огонь вырывался из клетки и пожирал деревья, он становился более жестоким и диким, чем мамонты.

Но яростному временами, случалось, ему становиться маленьким угольком, слегка оживавшим под дыханием человека. Бывало, после неимоверных усилий, несколько раз кончики трав загорались на мгновение слабым светом; дрожащий, он задерживался на краю веточки, уменьшался и умирал, побежденный влажными испарениями. Тогда человек вспоминал о шкурах зверей. Вырвав несколько клочков шерсти, чтобы заставить пламя пробежаться по ним. Зарождалось несколько султанчиков, но каждый раз, несмотря на бесконечные предосторожности, тоненький, трепещущий огонек останавливался и угасал. Последняя алая частичка пламени умирала. Наконец и она гасла. Тяжелая, давящая печаль оледенила душу. Больше не было никакой надежды!» (Рони-Старший)

Не было надежды?.. Да нет же, и надежда была, и спасение было в каждом новом шаге человека. Он либо снова ловил огонь с небес, либо добывал его трением.

Что и говорить, такую тяжкую жизнь даже при самой большой фантазии нельзя было бы назвать благоустроенной, но все-таки это была жизнь, а не жалкое вымирание.

И вот тут у человека возникла новая непредвиденная забота. У него появилась насущнейшая необходимость поделиться своими переживаниями, впечатлениями, бушующими в душе чувствами с родными его сердцу соплеменниками. Возросший интеллект уже не удовлетворяли одни лишь вопли ужаса и возгласы восторга.

И тогда родилось Слово!…


…И брызнул свет.
Два огненных луча,
Скрестясь в воде,
Сложились в гексаграмму.
Немотные раздвинулись уста,
И поднялось из недр молчанья
Слово. (М.Волошин)

И мир вокруг заговорил… Он рассказал, как прекрасна земля, подаренная людям, «как прекрасен вечер этой земли, когда солнце облило багрянцем великолепные облака. Закат красный, как цветок полыхающего тростника, желтый, как лютики, фиолетовый, как костер на осеннем берегу. Огни его разрывают глубину реки. В небе возникают озера, острова, пещеры, переливавшиеся цветами магнолий, шиповника, шпажника, отсвет которых трогает дикую душу.

Вода, как и огонь, казалась этой дикой душе живым существом, вода, как и огонь, то убывает, то вырастает, возникает их ничего, катится из пространства, пожирает животных и людей; она падает с неба и наполняет землю; неутомимая, она подтачивает скалы, уносит с собой камни, песок, глину; ни одно растение, ни одно животное не могут существовать без нее; она рычит, свистит и стонет, она смеется, рыдает и поет; забирается в щели, недоступные самому маленькому насекомому и проникает даже под землю. Она сильнее мамонтов и обширнее леса. Вода спит в болоте, отдыхает в озере и шагает большими шагами по руслу реки; она несется на перекатах и прыгает, как тигр, на порогах. Так думает дикий человек». (Рони-Старший)

А тем временем для него неутомимая в своем буйстве Мать-Природа — главный учитель нашего предка, не останавливается на достигнутом. Она ставит перед ним все новые и новые задачи. Следующей, глобальнейшей из них стало Великое оледенение Земли. Колоссальнейшие полярные снеговые шапки потихоньку начали надвигаться на южные области. Но нестерпимому холоду уже не удалось застать нашего предка врасплох. Предок не спасовал, а научился выделывать шкуры животных. Он изготовил своими, уже умелыми руками, иголку из рыбьей кости, запасся крепкой жилой, вдел ее в ушко иголки и сшил себе незамысловатый меховой наряд, прикрывший изрядно облысевшее к этому времени тело.

Вот вам, пожалуйста, и еще один пример, преподанный историей: человек живет не благодаря сложившимся обстоятельствам, а вопреки…

Жесточайшие условия жизни в первые миллионы лет не смогли сломить наших пра-пра… — бабушек и пра…-пра… — дедушек а, напротив, всячески способствовали их развитию. Разновидность человека разумного — неандертальца появилась около 250 тысяч лет тому назад. По своему внешнему виду он уже мало чем отличался от нас, но сложение его еще было грубо, не отесано, требовало значительных дальнейших усовершенствований. И хотя неандерталец и стремился к совершенству, все-таки, надо признать, что на данном периоде развития вряд ли нашему современнику доставило бы удовольствие встретиться с ним в малолюдном месте.

Задумаемся над тем, каким же надлежало быть нашему предку, чтобы выжить в предложенных ему жесточайших условиях? Быть может, ему необходимо было возвести «джунгли внутри себя, вырастить мохнатого мамонта, саблезубого тигра, слепого паука, копошащегося в ядовитой мгле?» (Р.Бредбери) Быть может, в их мире вовсе не было места никакой гармонии, а царила лишь безжалостная борьба за выживание? Быть может, человек вовсе не совершенен от природы, а самолюбив и жесток, как и положено хищнику? А если он действительно хищник, то и воспитывать его надо соответствующим образом.

Вот что рассказал один ученый, побывавший в отдаленном уголке земного шара, куда цивилизация не успела еще заглянуть:

«Я узнал об обряде посвящения. Обряд вначале показался мне странным, а потом и странным и страшным. В день, когда мальчику исполнялось 12 лет, к нему в глухую ночь из дремучего леса выходили чудовища — со звериными головами, в звериных шкурах. Они похищали мальчика и исчезали в лесу. Защищала ли мать сына? Обычаи племени под страхом смерти запрещали ей удерживать ребенка около себя или идти по его следу. И отец не вступался за сына. Иногда он даже сам отводил ребенка в лес, отдавая его в руки людей в звериных масках: так повелевал обряд.

Люди-звери волокли не помнящего себя от ужаса ребенка. Временами он терял сознание, но его, полубесчувственного, тащили и тащили сквозь колючие кустарники, в кровь раздирающие кожу. И вот перед ним возникало строение с входом, похожим на крокодилью пасть. Мальчик с трудом открывал глаза, и казалось ему, что сами джунгли под рыканье львов кружатся в дьявольской пляске и вслед за ними поворачивается колдовская лесная хижина.

Между рядами крокодильих зубов мальчика протаскивали в глубь хижины, где ребенка встречал жрец в маске, изображавшей смерть. Ребенку хотелось пить, но ему давали не воду, а отвар из ядовитых растений, вызывающий бред. Он снова и снова терял сознание и, пробуждаясь, с каждым разом все меньше и меньше помнил свое детство, близких, даже мать.

На полу пылал костер, и безжалостные руки толкали посвящаемого в пламя, пока обожженная кожа не покрывалась пузырями. Так начинался обряд посвящения, длившийся много дней. Жестокий обряд, знаменующий конец одной жизни — детской — и начало не знающей жалости взрослой жизни охотника и воина». (А.Шатров)

Чарлз Дарвин, сам много путешествовавший и побывавший в затерянных уголках Огненной Земли в своей книге «Происхождение видов» писал о том, что нет и не может быть никаких оснований исключать человека из животного царства. Чтобы выжить в условиях естественного отбора, человеку просто необходимо откинуть сострадание к слабым, быть может, быть зверем в большей степени, чем сами звери, ведь жизнь предъявляла такие жестокие правила игры, в которых изнеженное существо непременно проиграло бы. И поэтому описанный выше обряд был все-таки милосерден. Судить о нем можно только с позиций того времени.

По всей вероятности, в большинстве случаев слабых, изувеченных членов племени соплеменники если и не убивали, то во всяком случае не поддерживали. Но некоторые археологические открытия говорят об обратном. Дотошные археологи находят в древних пещерах скелеты явно тяжело больных людей, умерших своей смертью, а не уничтоженных за ненадобностью из-за своей немощности. В одной из пещер обнаружены останки мужчины без руки, и он жил среди своих соплеменников будучи инвалидом. Его не убили… Его кормили… За ним ухаживали…

Выходит, древние люди, случалось, были все-таки милосердны и заботились о слабых. Не оставляли они на произвол судьбы и умершего собрата. Проявляя заботу о его потусторонней жизни, они клали в его могилу оружие, еду, украшения, а иногда и цветы… Цветы… Быть может, это было уже проявлением Любви, и цветы клали в погребение Возлюбленного?

Могла ли не возникнуть Любовь?.. Когда юноша-неандерталец впервые увидел свою прекрасную неандерталочку, освещенную теплыми лучами заходящего солнца, на вершине скалистого утеса, мог ли он не залюбоваться ею? Когда она нырнула с высоты этого утеса в озерную гладь, где жило голубое небо с воздушными облаками, и ее гибкое тело на миллиарды осколков разбило эту гладь и миллиарды маленьких солнц разлетелись фейерверком вокруг нее и засверкали на ее теле – мог ли он не влюбиться в нее? Нет, конечно же, не мог…

А может быть, было все по-иному и юноша-неандерталец, отдыхая вечером около костра со своей прекрасной неандерталочкой, представлял себе, что это она, именно она, подбросила как-то мерцающие угольки из костра в небо, и они проложили звездную дорожку в непроглядной мгле?..

Быть может, из таких-то вот фантазий и начали сказываться сказки?.. Всем народам на земле понравилось сочинять сказки, а сказки, в свою очередь потихоньку стали свершать свое исконное чудо — помогать людям смягчать жестокие нравы. И вот из животного царства человек постепенно, шаг за шагом, стал выбираться на узенькую, едва заметную тропинку Добросердечия и Любви к ближнему своему.

Наш предок, миллионы лет живя бок о бок с природой, научился понимать и чувствовать ее всеми фибрами своей развивающейся души. Он считал себя родственником того или иного растения, животного и верил в магическую силу вверенного ему в родоначальники тотема, а выбрав свой тотем, старался, по мере возможности, оградить его от неизбежной жестокости.

Но прежде, чем я расскажу о трепетном отношении к символу рода, нам с тобой, мой дорогой читатель, придется перенестись во вторую половину ХХ века и побывать в лаборатории американского ученого Клева Бакстера. Непредсказуемые результаты его опытов покажут, насколько тонко первобытный человек чувствовал окружающий его мир.

Итак, Клев Бакстер сделал невероятное открытие. Оказывается растения способны реагировать на сигналы своих собратьев. Не стану углубляться в технические подробности проводимых опытов, расскажу лишь об их результатах: ученому при помощи электрических датчиков удалось установить, что растения отнюдь не безразличны к происходящему вокруг. При виде надвигающейся опасности они, подвергнутые жестоким испытаниям, издают душераздирающий вопль ужаса. Все остальные представители мира Флоры, лишенные своей корневой системой какой-либо возможности скрыться от неизбежного страдания, падают в глубокий обморок, чтобы хоть в какой-то мере облегчить свою незавидную участь.

То, о чем ученому в ХХ веке поведали электрические датчики, первобытному человеку было известно и без них. Современным путешественникам привелось наблюдать необычный обряд в индейском племени кри, который подтверждает предположение о том, что индейцы знали об «обморочном состоянии растений», и зная это, прежде чем срубить и обработать ствол дерева для тотема, проводили сложный ритуал.

Сначала старейшины племени все вместе отправлялись в лес на поиски подходящего растения. Затем они окружали его и произносили слова прощения: «Смотри, дерево, нам очень жаль, но ты же знаешь, мы не можем жить без тотема, а старый уже износился. Нам нужен новый столб… И это ты». Потом старейшины отыскивали поблизости дерево того же вида и размера и сначала рубили его Несчастное «издавало вопль ужаса». В этот момент старейшины опрометью бежали к ранее выбранному дереву и рубали уже дерево-тотем, пока то находилось в «обморочном состоянии», дабы, по мере возможности, принести как можно меньше вреда и боли будущей реликвии своего племени, его оберега. Каково?..

Вряд ли саблезубый тигр задумывался и мысленно просил прощения у овечки, вонзая в ее теплую, трепещущую плоть свои клыки?.. Хотя, всякое возможно… Если растения столь чувствительны, то что же творится в душе животного?.. Загляните в глаза пробегающей мимо вас собаки… Однажды я заглянула в глаза старого сенбернара и была потрясена: сколько мудрости и боли глядело на меня из их глубины… О чем они хотели поведать мне?..

Признаюсь, когда я впервые прочла про опыты с растениями, мне стало не по себе. Выходит мир устроен невероятно жестоко и человек в нем — вечный невольный мучитель, который и шагу не может сделать, не принося тем самым нестерпимую муку и окружающим травинкам, и могучим деревьям. А, может быть, и не только им, может быть «и через дорогу за тын перейти нельзя, не топча мирозданья?..» (Б.Пастернак) Кто знает?.. Возможно, не только планеты, как утверждают астрологи, отвечают за нашу судьбу, но и мы сами, каждый из нас, отвечает за судьбы планет?

Весь же прекрасный, беззащитный мир Флоры, столь трепетный, что даже в смерти своей он благоухает нежными запахами — вспомните запах свежескошенной травы, поленицы дров — отдан на заклание миру Фауны, беспрерывно вынужденному жевать и проглатывать, жевать и прогладывать…

Выходит непознаваемый Творец изначально подчинил животному миру мир растений, который бескорыстно подарил безжизненной Земле саму Жизнь. Выходит в основу мироздания заложена отнюдь не идея гармонии и гуманизма? А, может быть, в его основу заложено компромиссное решение? Может быть, лишь при таких жесточайших условиях возможно было создание Жизни на Земле?

Может быть, эта вопиющая несправедливость есть знак Природы, подсказывающий нам абсолютную и непреложную истину: привнесение в мир Справедливости не входило в планы Творца. Посудите сами: в одном месте засуха, в другом — наводнение, в одном — леденящий холод, в другом – испепеляющая жара. Таких примеров множество.

И тут ясно и четко начинаешь понимать: Творец это сложнейшее дело под грифом «Справедливость» возложил на плечи Человека. Именно поэтому Он наделил его душой и разумом. Своему самому беззащитному творению, вечно жаждущему чего-то и почти никогда не получающего возможности удовлетворить свою жажду, Он задал наисложнейшую задачу, ибо это дело одних лишь рук человеческих — создать справедливый мир среди людей. «Ведь это быть святым – исключение, а быть справедливым – правило. – утверждал Виктор Гюго. – Заблуждайтесь, падайте, грешите, но будьте справедливы».

Справимся ли мы с этой задачей?..

Если продолжить наши рассуждения, то необходимо задаться еще одним вопросом: «Кто должен бороться со Злом?» Ведь Несправедливость – лишь одна из составляющих этого страшного понятия. Что делать?.. То ли нам обращаться к небу: «Господи, пусть минует меня сия чаша зла», то ли Небу обращаться к нам: «Ты, Человек, должен поддержать Творца в борьбе с силами Зла, стремящимися заполонить землю?»

Ведь Зло всегда живет рядом с нами — существование Бога без Дьявола невозможно. В противном случае жизнь просто остановится в своем примитивном однообразии. «Если погибнет Дьявол — придется распрощаться и с грехом. А ведь, быть может, красота — это союзница Дьявола, исчезнет вместе с ним? Быть может, не видеть нам больше цветов, которые опьяняют, очей, которые губят! Но тогда что будет с нами в этом мире? Останется ли у нас хотя бы возможность стать добродетельными? Вряд ли… Зло необходимо добру, как тьма — свету, добродетель — это усилие и если не надо будет бороться с Дьяволом, то праведники окажутся так же не у дел, как и грешники. Скука будет смертная. Убив Дьявола, мы совершили бы большую оплошность». (Анатоль Франс)

Быть может, предназначение Человека заключается в том, чтобы следить за весами Жизни, чаша Добра которых с милосердными делами всегда бы перевешивала чашу Зла?

Но из чего же творить Добро? Увы, в жизни случается так, что творить его приходится только из Зла, и все равно творить — иначе мир погибнет… «Ведь люди жили даже тогда, когда меркло солнце. Они освещали мир своим сердцем. Другого пути для них боги не придумали». (Г.Гулиа). Поступай они иначе, мир уподобится бы клетке, в которой собрали крыс, и они поедают друг друга, пока не останется последняя крыса-крысоедка, которая тоже в конце концов погибнет. И не будет мира, не будет никакого мира…

Но пока на весах Жизни чаша Добра перевешивает чашу Зла — ведь мир-то жив.

И в стародавне-стародавние времена помогали выживать ему наши предки. Мне кажется, первобытные люди были добрее нас, несмотря на их непримиримую жестокость. Быть может, я и идеализирую их, но теория о том, что истинно мудрым, а значит и добрым, был именно первобытный человек, естественно сжившийся с природой, существует на свете.

Но, мой дорогой читатель, по-моему, мы слишком уж отвлеклись с тобой от непосредственной исторической нити нашего повествования. А тем временем в первобытные времена одно тысячелетие сменялось другим… 40—30 тысяч лет тому назад неандертальца сменил человек современного типа — гомо сапиенс. Он сумел приобрести вполне симпатичный облик, потеряв на пути эволюции присущие ему прежде звероподобные формы. В эту эпоху, продолжавшуюся не долго по сравнению с предыдущими — всего-то 23—25 тысяч лет, люди сумели заселить все континенты, именно в это время сложились многие формы вещей, которые потом стали изготавливать из металла: наконечники, копия, кинжалы, ножи.

Нельзя не заметить того, что многие орудия изготовлялись с предельной тщательностью и… любовью. По мере возможности первобытный мастер стремился вложить в них все свои творческие способности. Надо полагать, делалось это не только с целью придания предметам магической силы, но и из потребности выразить чувство прекрасного, зарождающееся в душе одухотворившегося зверя.

Тем временем планета, давшая приют этим людям, потихоньку начала успокаиваться, ее бурный нрав с одной стороны немного поостыл, а с другой — потеплел. Жизнь продолжала свое развитие, поднимаясь на последующие, более высокие ступени, восходя от простого к сложному. Люди, спасаясь от холодного дыхания льдов, перебрались из пещер в прочные жилища, отстроенные своими руками. Из громадных костей и бивней мамонта делали каркас дома, потом этот каркас покрывали шкурами, ветвями, присыпали землей — получалась кровля родного дома.

Все природные материалы шли в дело, все навыки, подсмотренные у природы, брались на вооружение: человек, видевший дерево, сброшенное бурей в воду и плывущее по ней, вскоре изобрел лодку, с помощью которой было удобнее достигать тех мест, где рыбалка давала наиболее продуктивный улов. Накрепко переплетенные друг с другом лианы в джунглях научили, как создать подвесной мост через реку или пропасть. Интуитивный опыт подсказывал охотнику, что камень, раскрученный в ременной петле-праще, летит гораздо дальше и имеет большую убойную силу.

Успешная охота с луком и копьем, сбор плодов — все это позволило людям реже переселяться с места на место. Постепенно сбор плодов стал играть меньшую роль, нежели земледелие. Сообразительный человек заметил, что из упавшего на землю маленького зернышка вырастает целый колос, до краев наполненный уже множеством таких зернышек. Поняв это, люди стали засевать поля и жить рядом с ними. Существует мнение, что они жили тогда под властью женщин и время это называлось матриархатом, потому как женщины занимались зачатками земледелия.

Одновременно люди начали приручать диких животных. Когда в руки охотников попадались симпатичные ягнята или козлята, они отдавали их поиграть своим детям. Но потом, для подросших животных стали строить загоны и в них нарождались новые ягнята и козлята, но уже не знающие воли. Постепенно животные становились абсолютно ручными, и не только не боялись людей, а даже шли за ними, потому как получали из их рук корм.

Они одаривали людей и продуктами питания, и замечательной шерстью. Женщины научились скручивать ее в тоненькие жгутики и изобрели нить, нити начали сплетать в ткани, для изготовления которых мужчины расстарались и придумали ткацкие станки. Благодаря общим усилиям всем удалось немного приодеться. До той поры, пока не изобрели гончарную посуду, умелые плетельщики умудрялись из лозы плести настолько плотные корзины, что они не пропускали ни одной капли воды. Изобретение глиняной огнеупорной посуды позволило варить вкусные каши, наваристые супы, густые ароматные похлебки. С приходом оседлого образа жизни появилась возможность строить добротные, долговечные дома из камня и глины. А шалаши, покрытые шкурами мамонтов ушли в прошлое вместе с последними.

Век металла наступил благодаря изобретению глиняной посуды. Дело заключалось в том, что, обжигая ее, предки научились постепенно получать очень высокую температуру. Первым металлом, который привлек внимание людей, была медь. Но она оказалась слишком мягкой и годилась в хозяйстве лишь на иголки, рыболовные крючки и блестящие украшения. Добавка олова и свинца в расплавленную медь придали ей твердость и это изобретение обусловило приход бронзового века в 3 тысячелетии до нашей эры. Потом на смену бронзовому веку, благодаря исследовательскому труду наших предков, пришел железный, в котором, кстати, мы сейчас и живем.

Ранее существовавший в племени групповой брак между мужчинами и женщинами, где интимные связи завязывались беспорядочно и потому невозможно было определить отцовства ребенка, а отцам, возможно, хотелось воспитывать и ласкать своих и только своих детей, сменился прочным парным браком. Он способствовал не только укреплению и усовершенствованию хозяйства, но, пожалуй, в большей степени смягчению грубых нравов. В теплом, уютном доме и Любви легче было найти для себя приветливый уголок. Муж и жена на равных поддерживали жизненный уровень, растили ребятишек, были крайне необходимы друг другу. В возникшей семье они стали


…подобны луку,
Луку с крепкой тетивою;
Хоть она его сгибает,
Но ему она послушна,
Хоть она его и тянет,
Но сама с ним неразлучна;
Порознь оба бесполезны. (Г.Лонгфелло)

И действительно бесполезны. Вот частный случай из практики ведения хозяйства тех времен. В малокомфортабельных условиях даже такое чисто женское занятие, как приготовление пищи, требовало серьезной мужской поддержки. Посудите сами: для обеда берется туша большого животного, из нее вынимаются внутренности, затем она начиняется раскаленными камнями, кладется в вытопленную яму-печь и засыпается землей. Каков процесс приготовления!.. Согласись, одной хозяйке с ним не справиться.

Что и говорить, — строительство рая в шалаше требовало неимоверных усилий…

Первоначально парный брак был весьма неустойчивым, он мог свободно создаваться и распадаться, а невеста имела полное право изъявлять свою волю. Об этом нам рассказывают древние обряды. Жениха и невесту помещали в двух смежных хижинах на расстоянии 200—300 метров каждая от специально вбитого для этого ритуала высокого шеста. По заранее условленному сигналу сначала выпускали невесту, которая бежала во всю прыть по направлению к шесту. Немного позже выпускали и жениха, который, в свою очередь, должен был догнать невесту до того момента, пока она не дотронется до шеста. И лишь от девушки зависело, позволит она жениху догнать ее или нет, пожелает ли она в лице жениха увидеть своего будущего мужа, и если пожелает, то непременно сбавит скорость, а если нет — изо всех сил припустит, постарается добежать и при этом не споткнуться.

Позже, когда в хижинах стало скапливаться добро, легкомысленные пробежки к шесту прекратились и заключение брака стало больше напоминать коммерческую сделку. Невеста расценивалась в своей семье как трудовая сила, и поэтому за изъятие этой трудовой силы с жениха требовалась известная компенсация. Первоначально это выражалось в подарках. С другой стороны невеста, покидая свое хозяйство, получала некоторый выдел из имущества семьи, в которой она родилась. Это было ее приданое. Так что при заключении браков важное значение отводилось такому немаловажному факту, как «сращивание капиталов». С малым «капиталом» в богатую семью и носа совать не имело никакого смысла.

Таким образом, улучшение условий жизни влекло за собой и значительное усложнение ее. Нарождающаяся частная собственность налагала свои законы на взаимоотношения людей. Значительные размеры чужого добра возбуждали у определенной части людей зависть и желание захватить то, что отнюдь не было заработано собственным горбом. Жажда скорого обогащения не желала прислушиваться к отчаянному призыву Творца:


…О дети, дети!
Слову мудрости внемлите,
Слову кроткого совета
От того, кто всех вас создал!
Дал я землю для охоты,
Дал для рыбной ловли воды.
Дал медведя и бизона,
Дал оленя и косулю,
Дал бобра вам и казарку;
Я наполнил реки рыбой,
А болота — дикой птицей:
Что ж ходить вас заставляет
На охоту друг за другом?
Я устал от ваших распрей,
Я устал от ваших споров,
От борьбы кровопролитной,
От молитв о кровной мести.
Ваша сила лишь в согласье,
А бессилие — в разладе.
Примиритеся, о дети!
Будьте братьями друг другу! (Г. Лонгфелло)

Но, увы, жадность и зависть не позволяют побрататься тем, кого снедает непомерная страсть к наживе. Тут и там возникают войны-грабежи, в которых добытые материальные ценности делятся между победителями, а пленные превращаются в рабов. Остатки же рода, подвергшегося нападению, втягиваются в бесконечную цепь кровной мести. Забота о самосохранении заставляет весь род вставать на защиту, если даже обиженным оказывается лишь один из его членов. Месть становится долгом, делом чести, священной обязанностью. «Мщенье – бурная мечта ожесточенного страданья» (Пушкин), требует жизнь — за жизнь, кровь — за кровь. Месть выпускает на волю бушующие страсти, ее акты следуют чередой один за другим, из поколения в поколение. Бывает, что она прекращается лишь с полным уничтожением последнего члена одного из враждующих племен.

Таким образом, улучшение условий жизни повлекло за собой неизбежное возникновение имущественного неравенства и породило многие пороки человечества, в недрах которых и возникло первое в истории разделение общества на свободных людей и рабов.

Со временем среди свободных людей стала выделяться определенная группа — аристократия общины. Уже давно прошли те времена, когда вождь племени с гиканьем и улюлюканьем гонялся за дикими зверями. Его сменил мудрый старец. Эти-то старцы, убеленные сединами и умудренные жизненным опытом, стали своеобразными руководителями общины, к ним приходили за разрешением наинасущнейших проблем.

Вначале их обязанности не были столь уж утомительными. К примеру: необходимо решить, каких соседей навестить в этом сезоне, и какие подарки им преподнести. Размышляя, старцы мирно покуривали трубочку с опиумом из сока маковых коробочек или гашиш, изготовленный из конопли, и решали, кому и в какое время нанести визит.

Надо сказать, что в те давние времена был широко распространен симпатичный обычай нанесения дружественных визитов. Эти взаимные посещения и гостевания приносили не только радость душе, но и сыграли немалую роль в развитии искусства. Посудите сами: ведь в гости не прилично приходить с пустыми руками — вот и приносили с собой разнообразные изделия, изготовленные весьма талантливо и с большой любовью собственными руками, с непременным применением творческой фантазии. Визиты, как правило, приурочивались к тому времени года, когда пища имелась в изобилии. Гостевать, так уж за пышно накрытыми столами! Во время таких пиршеств момент обмена подарками был одним из самых замечательных и вызывал неподдельную радость и самих дарящих, и получающих дары.

Такие праздники конечно же не обходились без ритуальных танцев. Под ритмичный бой тамтамов ритмично двигались разгоряченные тела мужчин и женщин: их движения, мимика лица, сияние глаз рассказывали поэмы любви и ненависти, желания и отчаяния, страха и поражения, борьбы и победы…

Но постепенно миролюбивый обмен подарками стал вытесняться обменом товарами. И появилась Ее Величество Торговля, вместившая в себя целый мир человеческих грубых страстей. С приходом этих времен старейшины в селениях стали заниматься вопросами купли-продажи, устанавливали сроки проведения земледельческих работ, скрупулезно следили за соблюдением обрядов. Когда возникали конфликты, члены племени выносили решение этих конфликтов на суд старейшин. Первоначально за свою деятельность старейшины не получали никакого материального вознаграждения. Платой за труды было лишь уважение соплеменников. Ведение же собственного хозяйства и разрешение собственных проблем лежало полностью на их собственных плечах.

Со временем руководство жизнью общины стало достаточно обременительно. Развитие земледелия потребовало от общинников проведения трудоемких общественных работ, таких как осушение болот, вырубка лесов, корчевание пней и тому подобное. Такие работы необходимо было тщательно планировать, а людей подолгу убеждать в необходимости вкладывать в них больше труда, нежели на своем участке.

Недальновидный член общины с возмущением отказывался от участия в коллективном труде:

— Какого рожна я пойду в твоем болоте плюхаться да надрываться, корни выкорчевывая, мне хватает забот и на своем участке.

— А такого рожна, дубина ты стоеросовая, — отвечал ему мудрый старейшина, — что после проведенных общественных работ увеличится посадочная площадь общины в общем, и твоя — в частности. Ты сейчас стремишься за мгновенной выгодой, а не уразумеешь того, что общие труды в дальнейшем окупятся сторицею. Понял?..

— Нет, не понял, у меня вон до сей поры не сжата еще полоска одна, с ней бы управиться — упрямился первобытный крестьянин.

Короче, убеждать недальновидных членов общины приходилось подолгу, и занятие это было весьма утомительным. Такое обилие проблем уже не позволяло старейшинам усердно заниматься своим собственным хозяйством, а потому они вполне могли бы потерпеть материальных крах, ежели бы вовремя не спохватились и не потребовали платы за свои услуги в виде определенно обозначенной доли от произведенных всеми продуктов производства. И это, надо сказать, было вполне справедливо. Ведь старейшины трудились на общую пользу и действительно приносили ее.

Но опрометчиво было бы думать, что лишь голимый рационализм мог заставить людей выходить на общественные работы. Одни лишь соображения пользы и выгоды не убеждали людей работать больше того, что поддерживало бы их полуголодного существования. Тут необходимы были рычаги совершенно иного рода. И главным из них стала некая сила — воля предков или духов, которая заставляла людей поступать так, как к тому призывали предводители. Самыми непосредственными помощниками в передаче воли предков стали шаманы племени.

В наше время некоторый ученые, познающие историю в тиши кабинетов, обвиняют шаманов во всех грехах. Они-то и шарлатаны, и кощунственно невежественны, и склонны к неумеренному стремлению к наживе и, кроме того, психически неполноценны. Но, как правило, мнение это бывает поверхностно и амбициозно. Российский исследователь Л.Штернберг писал: «Шаманство — одна из самых древних форм религиозной практики человека. Шаман — посредник между миром людей и миром духов. И его талант не дар, а бремя».

Бремя…

Ведь прежде, чем определенному человеку стать шаманом, ему необходимо было почувствовать в себе необычайные силы для этого рода деятельности. Считая себя избранным духами, будущий шаман, впадая в транс, подвергался жесточайшим мукам. Находясь в забытьи, он проходил сквозь горнило кошмара и ужаса.

В его воображении духи варили тело несчастного в котле, затем освобождали скелет от плоти для того, чтобы пересчитать все косточки до единой. И если при пересчете обнаруживалась одна лишняя, то это значило, что, быть может, из человека и получится в будущем шаман. Во время транса испытуемый мог высоко подпрыгивать, бешено крутиться на месте, брать голыми руками раскаленное железо, при этом внушение было настолько сильно, что бедняга в действительности покрывался синяками, ссадинами, ожогами, ранами, ибо истинно испытывал все те ощущения, которые выпали на его долю в мире духов.

Главное достоинство шамана, которого он непременно должен достичь — это умение лично общаться с духами и находить с ними общий язык, в порыве экстаза выходить за пределы физического тела и путешествовать в параллельных мирах, находя в них ответы на поставленные ему жизненно важные вопросы.

Но голословно верить шаману никто не собирался. Племя должно было убедиться в том, что он не самозванец. Жизнь же сама ежечасно проверяла его достоинства: как шаман отвечает на вопросы, как ему удается отыскать заплутавших животных, как вылечить больных от страданий. И если его действия не приводили к положительным результатам, то даже самые бешеные пляски и нестерпимо громкие громыхания бубна не помогали добиться доверия соплеменников.

Если же люди признали шамана, то основным его делом становится забота о привлечении добрых духов и изгнании злых. Наши предки всегда делили белый свет на два противоположных мира: светлый, радостный, гармоничный мир Добра, в котором добрые и умные боги помогали им в трудную минуту, а потом веселились вместе с ними; и мир Зла, полный ужаса, страха перед гнетом неведомых зловещих сил. Вот исходя из этих двух понятий, предок придумал пантеон богов, где на равных участвовали в жизни Земли и добрые и злые божества.

Обряд жертвоприношения богам, существовавший у всех народов, свершался для того, чтобы задобрить злых духов и отблагодарить добрых. Вот описание культа жертвоприношения медведя-тотема, который относился к доброму и заботливому покровителю жителей японского острова Хоккайдо.

«Когда наступало время медвежьего праздника, хозяин дома приглашал многочисленных гостей, говоря при этом: „Я собираюсь принести в жертву дорогое божественное создание. Друзья мои, приходите на пир. На нем соединимся в великой радости прославления божества“».

Один из почетных гостей обращался к медведю с трепетной речью, в которой сообщал, что божественное создание несомненно вскоре отправится к праотцам. И он умоляет зверя простить им этот невольный грех, выражает надежду, что тот не рассердится, в потустороннем мире расскажет предкам много хорошего о людях, попросит для них помощи в их нелегкой жизни и после этого с миром обратно вернется в их племя.

Женщины при этом буквально заливались слезами и в таком состоянии начинали ритуальный танец. Мужчины выводили медведя и убивали его, строго придерживаясь необходимых предписаний. Затем мясо животного готовилось для пиршеского стола. Во время обеда каждый должен был съесть кусочек печени. Считалось, что отведав медвежьего мяса, люди получают часть чудесных способностей этого зверя.

Душу умершего медведя в потусторонний мир провожал шаман. Он, и только он имел право и возможность провожать души умерших. Без провожатого они могли заблудиться и остаться неприкаянно слоняющимися среди живых, приводя последних в неописуемый ужас. Потусторонний мир представлялся древнему человеку чудовищной старухой-преисподней, которая проглатывала умерших, чтобы потом вновь родить их для новой жизни. У многих народов умершие делились на две категории: «чистые», умершие естественной смертью, и «нечистые» — те, кто погиб неестественной смертью. Самоубийцы, утопленники, умершие от пьянства, от лап зверя, назывались впоследствии упырями, вампирами, и их никогда не хоронили на общем кладбище. Для пущей безопасности, чтобы те не вставали из могил, в их сердца вбивали осиновый кол.

В некоторых племенах считалось, что душа, покинувшая тело, несколько дней бродит вокруг родного селения, наблюдая за тщательностью соблюдения погребальных обрядов. Если дух умершего удовлетворен, то впоследствии он будет оказывать помощь и покровительствовать родственникам, если нет, то нашлет бедствия и болезни. Переселившись же в подземный мир, духи ведут образ жизни, мало отличающийся от земного». (Детская Энциклопедия???)

Во время ритуальных плясок вместе с шаманом в экстаз порой входило и все его племя. «Несколько танцоров застывало в трансе, подбоченившиеся, с одеревеневшими движениями, с неподвижными и тусклыми глазами они постепенно убыстряли ритм, издавая в конвульсиях нечленораздельные вопли. Вопли мало-помалу становились все громче и когда они сливались в один общий рев, предводитель со все еще обращенными куда-то вверх глазами сам испускал долгий, едва внятный, на пределе дыхания крик.

Внезапно начинали бесноваться барабаны, и тут же бушевал высокий красный идол. С горящими глазами, он приземлялся попеременно то на одно, то на другое согнутое колено, убыстряя ритм до такой степени, что казалось, в конце концов распадется на части. В зыбком красноватом свете вздымалась удушающая пыль и еще больше сгущала воздух, липнувший к коже. Самые молодые женщины погружались в жутковатый транс, они не отрывали ног от пола, тела их тряслись, а дрожь нарастала, доходя до плеч. Головы их двигались спереди назад, как бы отделенные от обезглавленного тела. Вдруг в какой-то миг все заходились в долгом, беспрерывном и однообразном вопле без вздохов и модуляций, будто все их тела, мышцы и нервы переплелись вместе и породили это единственное изнуряющее извержение голоса, в котором существа, дотоле безмолвные, обретают дар речи».(Альбер Камю)

Бешенный танец, возглавляемый шаманом, позволял племени окунуться в иной, неведомый мир, на время отстраниться от унылой повседневности, на крыльях фантазии, пускай и дикой, улететь в иные бесконечные пространства.

Как мы увидели из вышесказанного, дел у шамана было непочатый край, а способности его граничили буквально с чудесами. Вот что поведал ученому А.Попову один из них: «Я и сам не знаю, где находятся у нас эти вставленные духами глаза, думаю, под кожей. Когда я шаманю, я ничего не вижу настоящими глазами, вижу теми, вставленными. Когда меня просят найти какую-нибудь потерянную вещь, завязывают мои настоящие глаза, и я вижу другими гораздо лучше и острее, чем настоящими. Духи также просверлили мне уши и дали способность понимать „разговоры“ растений. И я сам удивляюсь, когда какая-нибудь маленькая точка на болоте, на верхушке которой растут травы, предупреждает меня, чтобы я не сбился с пути или указывает дорогу к заблудившемуся человеку, которого я разыскиваю». (Детская энциклопедия???)

Профессиональная этика требовала от шамана помощи всем, кто в ней нуждался, если даже вознаграждением за нее была лишь сухая корочка хлеба. «Лечить — всегда! Гадать — везде!» — вот его лозунг. Главное дело жизни — дать облегчение страждущим, не искать выгоду, приносить пользу людям ради самой жизни. Ведь только к шаману и ни к кому иному на помощь приходят духи.

Этими существами — духами, в понимании предков, была заполнена вся Вселенная, которая вмещала в себя три мира: подземный для сошедших с земного круга, земной, населенный людьми, животными и растениями и мир неба, где, как правило, позволялось жить лишь добрым божествам. Наибольшая духовная одаренность людей проявилась в представлениях о потусторонних мирах. Ведь туда уходили все без исключения, — и родные, близкие сердцу люди, и ненавистные враги. Туда же предстояло сойти непосредственно и самому предку, столь упорно и, увы, напрасно этому сопротивляющемуся…

Но что же происходит с человеком, когда он вдруг становится неподвижен, словно окаменевает?.. В те времена наивный предок не в силах был понять этого. Он недоумевал: «Что же такое стряслось с моим собратом, чего столь нужного он лишился? Вроде бы все части тела целехоньки, если дикий зверь на охоте не истерзал их, но двигаться отказываются, окаменели руки и ноги, глаза родного существа, прежде такие живые, остекленели и теперь бессмысленно устремлены в одну точку. И никто не знает, что они там в ней рассматривают?» А все случившееся с родным собратом приносит нестерпимую боль, — слезы из глаз, вопли из надорвавшейся груди… — перенести невозможно…

И тогда наш предок придумал этому жуткому состоянию свое название. И стало это жуткое состояние называться — Смерть.

Но со столь безжалостным окончанием жизни он примириться просто не мог и придумал Душу. Была ли это невидимая тончайшая ткань или крохотное прозрачное облачко, вдруг выскользнувшее из тела, — никому было неведомо. Тайна… Неведомо это и до сей поры. Зато ведомо было то, что без этого странного, но очень важного «Нечто» тело становится мертвым, то есть перестает жить.

И тогда наш предок придумал всяческие невероятные фантазии о дальнейшем путешествии в загадочных потусторонних мирах его Души — самой родной и самой любимой частице своего естества. Ведь окончательный конец такой короткой жизни для него был неприемлем. Хотелось вечности.

Из фантазий о последующей Жизни после Смерти, по-видимому, и родилась Религия. Конечно же, в зарождении Религии немаловажную роль сыграли стихийные природные явления — громы, молнии, землетрясения, наводнения, но, согласись, мой дорогой читатель, что все эти явления — вещи все-таки видимые, ощущаемые, а Смерть — абсолютное Таинство. Она стала той самой загадочной дверцей, которая приоткрыла щелку в непознанное, и сущность этого непознанного можно было позволить себе представлять как угодно замысловато.

Вот так, быть может, и зародились божественные творческие силы. Зародились из невозможности человеку — существу временному, смертному постичь саму бесконечность Вечности и, постигнув ее, остаться в ней….

А из чего же родилось искусство? Стоило ли уделять столь драгоценное время занятию творчеством? Ведь это драгоценное время было до краев заполнено нечеловеческими усилиями в деле перерождения из обезьяны в человека. Чего ради переродившейся обезьяне понадобилось создавать легенды, украшать оружия и орудия труда, расписывать стены пещер? Всякому ясно, что сии ухищрения не приносили никакой выгоды, не спасали от голода и холода, были абсолютно бесполезным занятием в повседневной жизни. Ни один зверь в мире не занимается творчеством и лишь обезьяна, перешагнувшая границу животного мира, ставшая человеком — вдруг стала творить Прекрасное. Видимо роль в этом действе сыграла та самая неуловимая Душа, которая откликалась на красоту окружающего мира и согревалась Прекрасным.


Лишь только появился человек
И творческий тогда в душе проснулся гений,
И радостный призыв почуяла рука,
Воссоздававшая пленительные тени,
Подобью бытия – из глины и песка.
В груди у них кипело вдохновенье.
Так возникало первое творенье.
Дивясь, сбежались варварские орды,
К творениям, не виданным вовек.
«Смотрите! – люди восклицали гордо, —
Смотрите, это создал человек!»
И дух тогда познал впервые,
Те наслажденья, что манят
Лишь издалека слух и взгляд:
Не будят алчности они, всегда живые,
И, не померкнув, души утолят.
Встал человек под небом звездным
Во весь свой богатырский рост,
Поднявши взор к вселенским безднам,
К сверкающим мириадам звезд.
И зацвели уста в улыбке,
И слезы увлажнили взор,
И звучной песней голос гибкий
Безмолвный победил простор. (Шиллер)

Быть может, именно это неудержимое стремление нашего древнего предка к восприятию Прекрасного и воссозданию Его стало тем последним аргументом, который подвигнул Творца на решительный шаг: выпустить нарождающегося человека из звериной норы и дать ему превосходство надо всем остальным миром.

Кто знает?.. Ведь самая большая тайна человека — это творчество…

Во второй половине Х1Х века археологам удалось найти на территории Франции ископаемые кости с мастерски вырезанными кремневым резцом фигурками двух ланей и головой медведя. Это были первые весточки из прошлого. А потом в темных глубинах пещеры Альтамир в Испании нашли скальный потолок, расписанный великолепными изображениями бизонов и других зверей в различных непринужденных позах.

Занимательная сама история открытия первобытных рисунков. Маленькая девочка, внучка землевладельца, первая увидела их. Известие о находке с быстротой молнии разнеслось по стране. Даже испанский король пожелал посетить пещеру. Однако, после того, как там побывали ученые, разразился скандал небывалой силы. Они обвинили землевладельца в фальсификации. Им стало известно, что за несколько месяцев до сенсационного открытия в усадьбе гостил некий художник. И этого оказалось достаточно, чтобы маститые участники Международного конгресса в Мадриде приписали перу неизвестного художника наскальньную живопись. Да и как могли эти ученые-прорицатели допустить даже тень мысли об их древнем происхождении? Ведь рисунки были выполнены в самой что ни на есть модернистской манере, современной для того времени.

И действительно, люди Х1Х века не верили глазам своим: «Такое изящное искусство, — недоумевали они, — не вяжется с жалким существованием, которое влачили троглодиты». Но мало того, что пещерные люди несказанно удивили цивилизованный мир своими живыми, яркими, изящными, трепетными изображениями животных, они, возможно, подтолкнули художников той поры к поискам новых форм выражения в изобразительном искусстве.

Необычайность находки вряд ли дает нам право упрекать ученых Х1Х века в их недальновидности, ведь великолепие рисунков напрочь разбивало все существовавшие тогда представления о жизни первобытных людей. Со временем, при более тщательном и доскональном изучении древних времен, открытие новых пещер с наскальными рисунками в разных уголках мира постепенно поставило все на свои места.

Отыскать же предметы древности глубокой и разложить их по своим полочкам взялись археологи. И хотелось бы поклониться низко в ноги их отряду, скрупулезно вглядывающемуся в следы истории и сдувающему с глубин времен пылинки веков. Они в самом прямом смысле этого слова «перелопачивают» прошлое и делают это заступом, кетменем, лопатой, отчего их руки покрываются заскорузлыми мозолями. Они зарабатывают хлеб свой насущный в поте лица своего и, подшучивая над собой, иронично называют археологию — «наукой о мусоре».

Один из представителей отряда первопроходцев говорил так: «Мы — археологи, и нам нечего делать там, где в глубь веков ведут широкие дороги, освещенные мощными прожекторами письменных источников. Но если впереди густой мрак, если молчат летописи и история целых стран и народов известна лишь по смутным намекам древних преданий, — тогда нужны мы. Тогда по едва уловимым приметам определяется место первых раскопок, вбиваются первые колышки, снимаются первые пласты грунта». И извлекаются оттуда «вещественные доказательства» жизни ушедших предков — пища для размышлений, гипотез, догадок.

Итак, мой дорогой читатель, современные ученые, получив прекрасные предметы старины глубокой, начали ломать головы и копья, пытаясь в спорах открыть истину — благодаря чему же появилось искусство?.. Одни утверждали, что оно рождено из мистически-практических соображений ритуальных обрядов, способствующих удачной охоте, другие говорили об эстетическом освоении мира дикарями и появлении у них художественных способностей и непосредственной возможности творить. Третьи сходились на мысли о том, что дикари стремились создать прекрасное ради приятного и уютного существования своего. И если необходимость — мать труда, то, быть может, стремление к приятной жизни и рождает искусство? Священнослужители предъявляли свои права на таинство зарождения оного. Они объясняли его вечной потребностью человека в божественном откровении.

По всей вероятности, совокупность всех этих причин послужила поводом к рождению искусства.

Первобытный художник должен был научился многому, прежде чем из под его кисти или резца появилось бы истинно художественное произведение: он изготовлял эти резцы, шлифовал неровную поверхность скалы, находил минеральные красители и превращал их в краски, из пучков растений изготовлял кисти, освещал свое рабочее место факелом, соизмерял детали изображения, что было делом непростым, ведь некоторые рисунки достигали высоты, превышающей шесть метров.

Как правило, росписи находились в очень труднодоступных местах пещер и это давало основание некоторым ученым предполагать, что они носили утилитарный характер — ритуальное действо для успешной охоты. Но почему же тогда дикие звери изображены с такой любовью? Неужели для того, чтобы выпускать по ним стрелы и тренироваться в меткости? Быть может, все это было столь трепетно сотворено не для обеспечения удачной охоты? Быть может, племя просило прощение у дикого зверя:

«Мы убили твою жизнь, съели твое мясо, из костей сделали ребра своих жилищ, твоей шкурой укрыли свои мерзнущие тела, мелкие косточки превратили в иглы, твои зубы стали нашими амулетами… Прости нас, прекрасное сильное животное! Без этой жестокости нам не выжить. Мы убили твою жизнь и даем тебе ее снова в наших рисунках на скале…» По-моему, именно так все и происходило в пещере и, возможно, она-то и была первым прообразом будущих храмов.

Быть может, искусство — святая святых самого духа человеческого — есть стремление Человека хотя бы в своих фантазиях восстановить гармонию, столь редко встречающуюся в жизни?..

Древние скульпторы в звериных шкурах часто вырезали из дерева и камня тела представительниц прекрасного пола. На мужчин они никогда никакого внимания не обращали. Статуэтки женщин объединяла одна общая черта: чрезмерно утрированно были выражены только две части ее обнаженного тела, одна из которых — выпуклый огромный живот и таз-сосуд, где зреет будущее дитя племени, а так же грудь, источающая материнское молоко, предназначенное для пропитания этого дитя. Но о болезненной эротике, завуалированной порнографии здесь и речи идти не могло. При этом древнего скульптора абсолютно не интересовало лицо женщины. Все его индивидуальные особенности были, что называется, стерты.

Но почему же скульпторы не воссоздавали тела мужчин? Быть может, они были страстно влюблены в тела женщин? В отдельных случаях такое, возможно, и встречалось. Но разгадка этого парадокса кроется, быть может, совсем в другом. Первобытному человеку женщина представлялась существом таинственным, неземным, единственным, которое может произвести на свет новую жизнь, то есть сотворить чудо, не доступное ни одному мужчине. Поэтому статуэтки женщин с предельно увеличенными формами представляли собой изображения богинь — первых богинь плодородия. Наивные первобытные мужчины и не догадывались, до какой степени они сами были причастны к этому великому таинству.

Представляю себе вот такую шутливую сценку из жизни давно ушедших тысячелетий: поздний вечер, все племя спит в своей пещере и только двое дикарей-мужчин засиделось у пылающего костра. Надорванное Ухо потягивает можжевеловую настоечку, а Подбитая Пятка вырезает из дерева фигурку женщины с присущими ей крупными формами. Через некоторое время Надорванное Ухо нарушает затянувшееся молчание:

— Слушай, Подбитая Пятка, вот ты сидишь тут и колдуешь над статуэткой, создаешь очередную «венеру», а мне, однако, сдается, что зря мы, мужики, уж больно обожествляем наших баб. Проанализировал я тут как-то все обстоятельства рождения нового человека и сдается мне, что без нас, мужиков, это дело не свершилось бы.

— Что ты этим хочешь сказать? Окстись, когда это мужик из себя человеческое существо производил? Я что-то такого не видел, — возразил ему Подбитая Пятка.

— Ненаблюдательный ты наш… Посмотри-ка на здешнюю уродину Потомку Гориллы. Никто никогда из нас не подходил к ней, не баловался с ней, в интимные игры не играл, не облегчал свое тело излиянием животрепещущей влаги в ее тело, после чего буквально крылья чувствовал за спиной. И заметь, она никогда и никого племени не подарила. Сдается мне, что эта наша влага играет не последнюю роль в деле создания нового члена племени.

— Может быть, ты и прав. Я как-то не обращал на это внимания.

— То-то не обращал… А я вот задумываюсь все… И мысль мне тут в голову пришла. Давай с тобой эксперимент проведем. У нас в племени есть две потрясающие женщинки — Горный Ручеек и Хрупкая Веточка. Предлагаю с Горным Ручейком в интимные игры играть, а Хрупкую Веточку трогать не будем, а то потом ей имя менять придется на Пень от Баобаба. И посмотрим, кто из них произведет новое существо на свет, а кто — нет.

На том и порешили друзья-товарищи.

Через некоторое время Горный Ручеек стала постепенно превращаться в Пень от Баобаба, а стройная фигурка Хрупкой Веточки все так же продолжала порхать с камушка на камушек. Девять раз луна в небе наполнялась круглым золотистым пространством и худела до тоненького серпика. И пришло время, когда Горный Ручеек подарила племени горластого мальчишку.

— Вот видишь, — впал в неописуемый восторг Надорванное Ухо. — Что я тебе говорил. Причастны мы, мужики, к этому делу, причастны. Хватит их, баб, обожествлять. Пойду своей морду набью, потом заставлю ноги в ручье вымыть и воду из него выпить.

— Стоит ли так жестоко поступать? — засомневался Подбитая Пятка. — Вон как им трудно приходится нового члена племени на свет производить, плачут… кричат… А нам, мужикам, хоть бы хны — только крылья за спиной вырастают. Не обижай ее, не надо. А я пока фигурку Горного Ручейка вырежу. И знаешь, чего мне еще очень хочется сделать?.. Еще я мордочку ее славную попробую изобразить, а не только тело. Может быть получится…

Вот такая смешная и вместе с тем поучительная история привиделась мне в древнем стойбище. В дальнейшем я, по мере возможностей и в силу необходимости постараюсь включить в книгу шутливые моменты, ведь юмор, смех — это тоже Прекрасные Следы на жизненном пути Человека. Это утверждает и древнеиндийский сборник афоризмов «Тирукал»: «Лишь в смехе веселом, лишь в этом надежнейшем средстве — спасение от нескончаемых бедствий».

Надо сказать, что древние люди любили вдувать душу в свои статуэтки, играли с ними по-детски, наивно и умилительно. При длительном отсутствии мужа, жены лепили его изображение, а затем кормили, одевали и раздевали фигурку, укладывали ее спать рядом с собой и всячески заботились о ней, словно она — живое, дышащее существо.

Со временем среди произведений первобытных художников появился четко очерченный геометрический орнамент. Стенки глиняных сосудов, рукоятки орудий труда и оружия, стены жилищ украшались ритмично повторяющимися фигурками людей, животных, птиц, растений. Это обстоятельство наводит нас на мысль о том, что человек научился смотреть на мир абстрагировано — ведь в окружающей его природе практически невозможно найти предметов, имеющих геометрическую форму.

Затем при помощи орнамента люди научились передавать сведения о мире — волнистая линия изображала воду, треугольник — гору, круг с отходящими от него лучами — солнце, свет. В орнаменте отдаленно стали проглядываться первые признаки письменности. Уже достоверно известно, что знаки древних алфавитов были изобразительными. Древний человек объяснял:


Я на гладкой на бересте
Много сделал тайных знаков,
Дивных и фигур и знаков;
Все они изображали
Наши мысли, наши речи.
Белый круг был знаком жизни,
Черный круг был знаком смерти;
Дальше шли изображенья
Неба, звезд, луны и солнца,
Вод, лесов, и горных высей,
И всего, что населяет
Землю вместе с человеком.
След, направленный к вигваму,
Был эмблемой приглашенья,
Знаком дружеского пира;
Окровавленные руки,
Грозно поднятые кверху, —
Знаком гнева и угрозы.
Песнь любви, которой чары
Всех врачебных средств сильнее,
И сильнее заклинаний,
И опасней всякой битвы,
Не была забыта тоже.
Вот как в символах и знаках
Песнь любви изображалась:
В поле женщина с мужчиной,
Стоя рядом, крепко сжали
Руки с нежностью друг другу.
«Все твое я вижу сердце
И румянец твой стыдливый!» —
Вот что значил символ этот. (Г. Лонгфелло)

Орнаментальные знаки несли в себе и еще одно немаловажное предназначение — вызывать магическим путем желаемые события. Если возникает потребность ускорить приход весны — изобрази на сосуде козла около растения и струи льющегося сверху дождя — весна не замедлит нагрянуть. Такие произведения становятся похожими на некие послания небесным духам, которыми был буквально окружен весь мир предков. Ведь потребность общаться с духами — одна из самых наинасущнейших потребностей древнего рода человеческого.

Как хорошо было бы, если бы символом нарождающейся Жизни можно было бы взять древний рисунок лишь с Восходящим Солнцем, приносящем Добро и Свет, но, увы, увы и еще раз, увы… Придется вокруг него пририсовать и весьма темные тучи. Справедливость требует этого. Человек, безусловно, совершенное творение природы, но, сколько же еще недоделок…

И все же, несмотря на тягостную пелену туч и неисчислимое число недоделок, наши родные пра-пра-пра-пра… — бабушки и пра-пра-пра-пра… — дедушки изобрели для нас начало всего: любви, и ненависти, войны, и мести, милосердия, искусства, мудрости…

И то была Мудрость колыбели…

Итак, в одной главе мы с тобой, мой дорогой читатель, прошли большую часть истории рода человеческого, которая пришлась на период первобытнообщинного строя. Сейчас нам трудно представить себе, какая бездна времени была потрачена на то, чтобы от полуживотного состояния человек дорос до создания цивилизованных государств, но если время существования Человечества спрессовать до суток, то окажется, что в начале суток — в 00 часов 00 минут люди, еще сохранявшие признаки своих предков животных, стали делать первые орудия. «Человек выпрямленный» — питекантроп жил между 14 и 19 часами, а древняя разновидность «человека разумного», неандертальца — между 19 часами и 23 часами 23 минутами. Поздний период каменного века — неолит начался совсем близко к концу суток, в 23 часа 55 минут. В 23 часа 56 минут начался бронзовый век, а государства с их городами, письменностью, постепенно развивающейся техникой и сложно организованным обществом появились, да и то лишь на крохотных пятачках Земли всего лишь три минуты тому назад… Так что цивилизованный мир еще совсем младенец.

Ну вот, мой дорогой читатель, мне осталось написать, а тебе прочитать всего лишь о трех минутах Жизни Человечества…

Используемая литература:

1. Детская энциклопедия издательства «Аванта+» Том «Всемирная история» Статьи Е.Антоновой.

2. Детская энциклопедия издательства «Аванта+» Том «Религии мира» Статьи А.Седловской, В.Басилова.

3. Сборник «Античные чтения» Издательство «Политическая литература» 1981 г. Стр.25, 27, 51,58, 57.

4. А.Варшавский «В поисках предков» Издательство «Московский рабочий» 1982 г. Стр. 82—82,163.

5. «Жизнь после смерти» Издательство «Советский писатель. Олимп» 1991 г. Стр. 115—118.

6. М.Косвен «Очерки истории первобытной культуры» Издательство Академии наук СССР. 1953 г. Стр. 112, 193, 126.

7. Анри Лот «В поисках фресок Тасилли» Стр. 15—16.

8. А.Окладников «Утро искусства» Издательство «Искусство» Ленинград 1967 г. Стр. 73—74.

9. В.Красилов «Эволюция: Дарвин и современность» Журнал «Знание-сила» № 2 1997 г.

10. М.Альбедиль «До нашей эры» Издательство Европейского дома Санкт-Петербурга 1993 г. Стр.8.

11. А.Шатров «Волшебники приходят к людям» Москва Изд-во «Детская литература» стр.8

12. Рони-Старший «Борьба за огонь» Ярославль Изд-во «Нюанс» 1992 г.

13. Сборники анекдотов.